Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

В том же году на посту товарища министра внутренних дел оказался сановник, чрезвычайно напуганный опасностью масонского заговора. Вот этот новый человек в руководстве Департамента полиции — П.Г. Курлов — в 1910 г. по собственной инициативе втайне и предпринял шаги, положившие начало второй значительной операции против масонов.

Задание Курлов решил поручить мелкому чиновнику из 2-го делопроизводства, который говорил на нескольких языках и был золотым медалистом привилегированного петербургского лицея, — Б.К. Алексееву. В октябре 1910 г. Алексеев отправился сначала в Брюссель, там запасся рекомендательным письмом к секретарю Антимасонской ассоциации аббату Ж. Турмантену и проследовал далее в Париж, чтобы разузнать у него про французскую масонскую ложу «Великий Восток».

Удивленный равнодушным приемом аббата, Алексеев составил первое донесение Курлову по материалам «Ревю мазоник» — газеты «Великого Востока». И хотя один из ее авторов назвал русское правительство «позором цивилизованных государств», Алексеев признавался, что пока у него нет улик, свидетельствующих о масонском заговоре.

Затем, когда помощник Турмантена принял 500 франков «взаймы», Алексеев имел откровенную беседу с аббатом и выяснил, что исчерпывающие сведения о масонских ложах в России стоят 500 тыс. франков — именно такая сумма необходима для подкупа трех высокопоставленных масонов. После того как Курлов ответил, что согласен выплачивать информаторам лишь небольшое ежегодное пособие и еще вознаграждение за каждый добытый документ, Алексеев продолжал отстаивать первоначальное предложение, а заодно представил счет на 2 тыс. франков за собственные расходы на роскошную жизнь — извозчика, театр, папиросы, лакея и многочисленные «ужины на двоих» — во время полуторамесячного вояжа, который завершился в декабре.

Спустя чуть более года, в январе 1912-го, аббат прислал письмо министру внутренних дел А.А. Макарову, где спрашивал, была ли удовлетворена его просьба о «значительной сумме денег» и по-прежнему ли русские чиновники отказываются предпринимать «что-либо в России против франкмасонов». Вероятно, аббат написал министру, чтобы поставить его в известность, что он до сих пор ничего не получил, хотя кое-чего заслуживает, и тогда ему переслали скромное вознаграждение за несколько будущих донесений, которые на поверку оказались бесполезными политическими сплетнями.

Тем временем Алексеев уже выслеживал «масонских злоумышленников» в Петербурге, и от него поступило донесение о состоявшемся 11 марта 1911 г. собрании двадцати подозреваемых в Музее изобретений и усовершенствований. В качестве наиболее активного пропагандиста он отметил В.В. Архангельскую-Овчинникову, известную охранке как радикальная феминистка с дипломом по истории философии Парижского университета. Алексеев свободно беседовал с ней, и она с увлечением убеждала его в могуществе масонства. Возможно, в результате этих бесед Алексеев осенью того же года и указал в донесении, что масоны приложили руку к убийству Столыпина 1 сентября 1911 г. и что «Великий Восток» действует через «революционные комитеты по плану, выполнение которого пока лишь в самом начале».

В 1912 г., ознакомившись с донесениями Алексеева из досье охранки на масонов, новый директор Департамента полиции С.П. Белецкий отверг выводы о заговоре как безосновательные. Когда чуть позже великий князь Николай Николаевич, командовавший гвардией, потребовал от него расследовать, какое влияние оказывают масоны на офицеров гвардейских полков в Санкт-Петербурге, Белецкий вновь не обнаружил никаких улик, свидетельствующих о подрывной роли масонства, и на этот раз он назвал русских масонов обыкновенными «оккультистами».

Совсем с иных позиций было составлено секретное циркулярное письмо охранки от 1915 г., адресованное руководителям всей действующей агентуры. В нем подчеркивалось, что организация масонских лож под видом обычных оккультных, философских, научных и графологических кружков предпринимает новые усилия для подрыва государства, церкви и монархии. Все эти подрывные группы, говорилось далее, имеют связи с заграничными масонскими организациями и на своих тайных собраниях ведут коварную антиправительственную пропаганду среди новобранцев. В циркуляре отчетливо звучало требование внедрять осведомителей в подобные группы.

Однако в охранке не ведали и, как ни странно, так никогда и не узнали, что в это самое время возникли действительно тайные ложи наподобие масонских, но не имеющие к ним никакого отношения и предназначенные для встреч убежденных либералов из высших слоев общества. Созданные в чисто политических целях, кружки эти собирались на дому у кого-нибудь из участников, и там обсуждались планы либеральных преобразований. Они не вели протоколов и не составляли членских списков.