Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

Нередко перед погромами зачитывались вслух выдержки из антисемитских статей. Добровольцы-агитаторы разъясняли слушателям, якобы это подлинные царские грамоты, которые были скрыты подкупленными чиновниками. Общественное мнение не случайно включало в число инициаторов погромов двух деятелей, занимавших ключевые посты в Министерстве внутренних дел. Своими высказываниями граф Игнатьев словно подчеркивал причастность к столкновениям на национальной почве. Министр сказал петербургскому раввину: «Евреи сами виноваты в погромах: примыкая к нигилистам, они отнимают у правительства возможность оградить их от насилия».

Полицейские чиновники в провинции знали о точке зрения министерского руководства. При этом информация необязательно должна была идти по официальным каналам. Косвенные данные позволяют судить о том, как происходила обработка полиции на местах. Елизаветградский полицмейстер И.П. Богданович вспоминал, что за несколько недель до погрома его посетил столичный гость — некий статский советник. Он изъяснялся недомолвками и иносказаниями, но в общем-то четко определил границы возможного попустительства: «Если бы случился, чего не дай Бог, еврейский погром, вы не виноваты, вы ни при чем, и не в вашей власти было предусмотреть… неожиданный взрыв… народного негодования… экономическая почва, эксплуатация… наконец, и религия, ну а если бы начали грабить русских — богатых горожан, немцев, то это уже другое дело… тут всецело оплошность и вина полиции».

Между тем выдвижение в качестве главного мотива действий погромщиков мести за погибшего императора представляется весьма спорным. Никак нельзя было возлагать на евреев ответственность за террористические акты «Народной воли». В первых народнических кружках участие евреев было почти незаметным. Среди лиц, привлеченных к судебной ответственности по политическим делам в конце 70-х годов XIX в., евреи составляли 4 %, что примерно соответствовало их доле в общей численности населения. Во время киевского погрома в толпе простонародья говорили, что царя погубила некая Геся. Но Геся Гельфман не входила в команду метальщиков на Екатерининском канале, а снаряд, убивший царя, метнул поляк Гриневицкий. У народовольцев были различные взгляды на еврейский вопрос. Историк Ю.И. Гессен отмечал: «Имеются сведения об участии отдельных членов партии Народной воли, считавших погромы соответствующими видам революционного движения; предполагалось, что движение, которое легче всего было направить против евреев, в своем дальнейшем развитии обрушится на дворян и чиновников. В соответствии с этим были подготовлены прокламации, призывавшие к нападению на евреев». Такие прокламации были выпущены исполкомом «Народной воли» 30 августа 1881 г., но не получили широкого распространения.

Безусловно, высокопоставленные сановники могли заблуждаться относительно роли евреев в первомартовской трагедии. Однако нет никаких свидетельств, что они решили отомстить путем организации погромов.

Американский исследователь X. Роггер выражал сомнения в том, что такой осторожный государственный деятель, как Победоносцев, рискнул бы взбудоражить народные страсти. Ведь после еврейских погромов чернь могла бы выйти из повиновения. Что же касается графа Игнатьева, то он вступил на пост министра внутренних дел после начала волнений. 6 мая 1881 г. он направил местным властям циркуляр, в котором, в частности, говорилось: «Подобные нарушения порядка не только должны быть строго преследуемы, но и заботливо предупреждаемы, ибо первый долг правительства — охранять безопасность населения от всякого рода насилия и дикого самоуправства». Через год его преемник на посту министра граф Д.А. Толстой предостерегал полицейских, проявивших небрежность во время погромов: «Виновные будут подлежать устранению от должности». Вряд ли директор Департамента полиции Плеве в одиночку взялся бы за подготовку погромов. Во всяком случае, как отмечал X. Роггер, обвинители Плеве не привели ни одного убедительного свидетельства.

И. Аронсон, специально изучавший историю погромов 1881 г., также отвергает версию об искусственном провоцировании погромов полицейскими властями и «Священной дружиной». По его словам, «погромы 1881 г., как правило, стихийно распространялись из городов в деревни. Они совершались сезонными рабочими, железнодорожниками и возвращавшимися домой с отхожих промыслов крестьянами, которые действовали под влиянием самых различных экономических обстоятельств. К ним, особенно в городах, присоединились конкуренты евреев в торговле. Будучи подавленным в одном или нескольких местах, возмущение распространялось дальше и наконец затихало только для того, чтобы начаться позже, уже в другом регионе. Погромами были охвачены сравнительно небольшое число городов и значительно большее количество деревень. Тем не менее погромы были следствием скорее модернизации и индустриализации России, чем старозаветной религиозной и национальной вражды».