Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

Как считают, начало этой необычной организации положил член левого крыла Конституционно-демократической партии и близкий соратник Милюкова Н.В. Некрасов. Отказавшись от ритуальности и принимая в свои ряды женщин, эта организация выросла в сеть маленьких местных и губернских лож, которые подчинялись Великому совету и на своем съезде вырабатывали самые общие политические решения, причем они не были обязательными для каждого члена организации в отдельности. Ее целью было удержать демократов и либералов от раскола и направить их совместные усилия на поддержку Милюкова, который, как известно, отклонял многократные приглашения вступить в организацию. К Февральской революции 1917 г. в это избранное братство либералов входило всего от 300 до 350 человек, и ни один из них не работал на охранку.

Существование этих новых лож хранилось в строгой тайне от известного либерала князя Д.И. Бебутова, которого некоторые ошибочно подозревали в связях с полицией, поскольку он встречался с такими сотрудниками охранки, как Манасевич-Мануйлов. Однако антиправительственная деятельность Бебутова, напротив, давала основания охранке считать его неблагонадежным, и когда Бебутов пожертвовал 10 тыс. руб. в партийную кассу кадетов, на него завели досье. Когда же в 1917 г. Мануйлов предстал перед Чрезвычайной следственной комиссией Временного правительства, на вопрос о том, какие услуги оказывал полиции Бебутов, он ответил, что про это ему ничего не известно.

После сентября 1915 г. рухнули надежды на сотрудничество между царским правительством и умеренной коалицией Думы под названием «Прогрессивный блок», и либеральные ложи поддержали усилия Милюкова по сохранению монархии при новом конституционном устройстве, а когда и эти усилия оказались тщетными, выступили заодно с Милюковым за создание Временного правительства как переходного органа новой русской демократии, куда вошли основоположник так называемого политического неомасонства Некрасов и его соратники А.Ф. Керенский и М.И. Терещенко.

Впоследствии Керенский с негодованием отвергал «абсурдное» утверждение некоторых, будто тайная деятельность либеральных лож привела к свержению царя, и оценивал их усилия как «направленные на установление в России демократии на основе широких социальных реформ и федерального государственного устройства». По его словам, он вступил в организацию сразу после своего избрания депутатом IV Государственной думы в 1912 г., а надежность конспирации объяснялась тем, что либеральные ложи не заводили членских списков и вообще каких-либо документов.

После революции один из лидеров Конституционно-демократической партии и член ее ЦК с 1910 по 1917 г., князь В.А. Оболенский, также рассказывал о тайном обществе либералов, в котором сам состоял. Он отмечал, что до февраля 1917 г. организация единодушно выступала против революции, а затем возникли политические разногласия, и она распалась. Насколько помнил князь, в ее рядах был только один большевик и несколько евреев, причем ни один из них не занимал высокого положения.

Опасения властей по поводу либералов в последние годы существования Российской империи объяснялись той решающей ролью, которую сыграла эта политическая группировка в подготовке народного взрыва 1905 г. Как красноречивые и умелые организаторы пропагандистской работы в массах и как сторонники авторитетной программы реформ, либералы действительно представляли серьезную угрозу для косного самодержавия. Однако охранка как орган, призванный собирать и анализировать информацию, в том числе секретную, допустила крупный просчет, ибо ее руководители не поняли, что самодержавие могло и должно было сотрудничать с либералами во имя политического переустройства Российской империи.

Вместо этого охранка, делая отчаянные попытки сдержать поднимающуюся волну народного гнева по отношению к старому строю, нанесла еще больший вред самодержавию, поскольку искала врагов среди масонов, чьи силы она преувеличивала. Что же касается «еврейского вопроса», охранка как государственное учреждение сознавала всю опасность нападок на еврейское население и вопреки распространенному мнению не пускала в оборот «Протоколы сионских мудрецов». В то же время охранка не в состоянии была помешать некоторым из своих офицеров, а также сотрудникам других государственных ведомств, которые видели в антисемитизме способ направить народное недовольство против удобной жертвы.

Глава 11 Полиция и погромы