Тайная полиция в России. От Ивана Грозного до Николая Второго

Дмитрий Федорович Трепов был одним из четырех братьев, каждому из которых в свое время довелось занимать высшие административные посты. Он окончил Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии, но его настоящим призванием было полицейское дело. Товарищи по Пажескому корпусу вспоминали, что «любимым занятием Д.Ф. в юные лета была игра в «городовые». Он расставлял игрушечные фигурки, разводил их на посты, ловил при их помощи воров, арестовывал членов преступных организаций». Сохранилось множество анекдотов о трагикомичной страсти Тренева к порядку и его усердии не по разуму. В 1896 г. он стал московским обер-полицмейстером, а в начале 1905 г. появился в Петербурге, где должен был получить назначение в действующую армию на Дальнем Востоке. Перед отъездом из Москвы на него было совершено неудачное покушение. Тем не менее в Петербурге он любил описывать порядок и спокойствие, которые благодаря его трудам царили в древней столице.

После 9 января 1905 г. в правительственных сферах чувствовалось смятение. Считалось, что князь П.Д. Святополк-Мирский доказал свою неспособность справиться с ситуацией. Подыскивали решительного генерала, который должен был объединить усилия по борьбе с революционным движением. После того как перебрали ряд кандидатур, влиятельный придворный А.А. Мосолов предложил своего родственника Трепова. Его поддержал министр императорского двора В.Б. Фредерике. Была учтена близость бывшего обер-полицмейстера к московскому генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу. Царский дядя телеграфировал своему протеже: «Все понимаю, мысленно с вами, помоги и храни вас Господь. Сергей». 11 января 1905 г. Трепов занял пост петербургского генерал-губернатора, в апреле он был назначен товарищем министра внутренних дел и командиром корпуса жандармов. По сути он имел гораздо больше власти, чем министр А.Ф. Булыгин.

Манифест 17 октября положил конец карьере Трепова. Его недоброжелатели утверждали, что бывший временщик не мог смириться с этим и решил «хлопнуть дверью» перед уходом. Однако данная версия не учитывает изменения позиции Трепова в последние дни перед манифестом. 14 октября он приказал войскам столичного гарнизона: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть». Мосолов, прочитавший черновик приказа, спросил своего родственника: «Понимаешь ли ты, что после этого тебя будут называть не Треповым, а — “генералом патронов не жалеть”?» Товарищ министра ответил: «Знаю это и знаю, что это будет кличка непочетная, но иначе поступить по совести не могу. Войск перестали бояться, и они стали сами киснуть».

Вместе с тем Трепов считал, что политика репрессий оправдана только до определенного предела. В эти дни Николай II предлагал ему (а также великому князю Николаю Николаевичу) диктаторские полномочия. Но оба кандидата заявили царю, что невозможно уповать исключительно на военную силу. Они высказались за необходимость уступок. В ночь с 16 на 17 октября Трепов, ознакомившись с проектом манифеста, написал царю: «Свобода печати, совести, собраний, союзов должна быть дана». Учитывая огромное влияние товарища министра, можно сказать, что он дал зеленый свет манифесту.

Трепов покинул свой пост сразу после погромов. Известие о его отставке вызвало повышение курса русских ценных бумаг на мировых рынках. Бывший товарищ министра не ушел из политической жизни. Его противники, в частности автор манифеста граф С.Ю. Витте, утверждали, что в качестве дворцового коменданта Трепов являлся всемогущим диктатором. Это преувеличение. Действительно, на первых порах дворцовый комендант пользовался полным доверием Николая II. Но вскоре он вызвал недовольство царя участием в конфиденциальных переговорах с либеральной оппозицией о сформировании правительства из общественных деятелей. Террористы охотились за бывшим заведующим полицией до сентября 1906 г., когда он скончался от сердечного приступа. В.Ф. Джунковский, хорошо знавший Трепова, писал: «Последнее время он был очень нервен, мнителен, ему всё казалось, что за ним следят, что дом, где он жил, окружен революционерами; он доходил, как говорят, до галлюцинаций». В глазах революционеров Трепов считался виновником погромов. Однако нет никаких фактов, доказывавших его двойную игру. Нельзя утверждать, что он планировал дискредитировать гражданские свободы взрывом насилия.