Тайная семья моего мужа

Он не хотел ее больше. Но его мечущаяся душа, бесконечно раненая, которую не сумели залечить ни годы, ни безграничная любовь двух женщин, жаждала утешения, требовала хоть чего-то, что способно было залатать, заклеить, заткнуть эту чудовищную пустую дыру в ней…

Он автоматически поднялся в квартиру, открыл своим ключом дверь, и, прикрыв глаза, замер на пороге, ожидая ее легких шагов…

Нет, не ее. Другие шаги он хотел сейчас расслышать - почти невесомые, но всегда радостно спешащие ему навстречу, но сознавал, что этого никогда больше не будет…

- Как все прошло?

Агния оказалась рядом незаметно. Он распахнул глаза, вгляделся в красивое лицо и ощутил только… ненависть.

Он шагнул ей навстречу, надвигаясь до тех пор, пока не прижал к стене, вцепился взглядом в ее глаза и ответил:

- Так, как ты хотела. У меня больше нет жены, нет семьи… ничего нет.

- Я не…

Он грубо запечатал ей рот ладонью, хрипло выдохнул:

- Ты ведь тоже хочешь, чтобы я ушел…

Ее испуганные, растерянные глаза, сказали ему абсолютно все.

- А говорила - любишь…

Из груди вырвался жуткий, горько-едкий хохоток. Он смеялся не над ней - над собой самим. Над тем, как не увидел главного, как самозабвенно, безотчетно, бился лбом о те грабли, на которые поклялся себе никогда не наступать…

- Люблю, - ответила она после паузы. - Но понимаю, что тебе эта любовь не нужна. И что дальше так… просто нельзя. Артем стал нервный, дерганый, он тебя боится… Если бы речь шла только обо мне - я стерпела бы ради тебя все. Но я не хочу, чтобы сын видел все это…

Она говорила, говорила, говорила. Возможно, это даже были разумные вещи, но он не понимал слов. Он смотрел на нее и внутри него все сильнее разгорался адский пожар…

Он потерял из-за нее семью, а в итоге стал вообще ей не нужен. Пусть она говорила обратное - он не верил. Или не хотел верить?.. Потому что хотел ненавидеть, хотел найти виноватого во всем том, что с ним произошло, в том, что жизнь потеряла всякий смысл…

Он годами винил родителей, потом жену, теперь - Агнию. Лишь бы не сойти с ума от ненависти и отвращения к себе самому…

Но пришло время платить за все содеянное. И он заплатит. Заплатит сам… и заставит платить ее.

- Я уйду, - проговорил, оборвав ее речь.

- Или ты можешь просто… взять себя в руки. Остаться рядом, начать все заново… но не жить так, как сейчас…

- Я уйду, - повторил еще раз. - Но сначала хочу прогуляться с сыном.

Он стремительно прошел вглубь квартиры, распахнул дверь спальни Артема, без слов подхватил мальчишку на руки и пошел на выход…

Она, видимо, что-то поняла. Кинулась вслед, вцепилась в его руки, но он стряхнул ее с себя, как насекомое…

- Мы идем гулять, - повторил безапелляционно-угрожающе.

- Только со мной!

Она попыталась протиснуться следом в кабину лифта, но он был сильнее. Оказавшись на улице, подошел к машине, усадил Артема на переднее сиденье и завел двигатель…

Мальчишка плакал, но Терехов этого даже не замечал. Не обратил он внимания и на Агнию, которая догнала их и в отчаянии била кулаками по стеклам машины, требуя открыть дверь…

Он просто сорвался с места.

Он ехал платить по счетам.

* * *

Некоторое время спустя, в скромной, но уютной квартире, арендованной Лидией, раздался звонок…

И, словно застряв в бесконечном чувстве дежавю, она с ужасом слушала, как ей говорят…

- Ваш муж попал в аварию. С ним был мальчик…

Глава 56

И снова все - как в бесконечном дне сурка.

Снова звонок, снова больница, снова - пересечение трех судеб в одной точке.

И почему я только вообще сюда поехала? Могла ведь остаться в стороне, отмахнуться от Славы и его беды, как от прошедшего этапа жизни, как от призрака прошлого…

Но нет - не сумела. Он был отцом моих дочерей и, вероятно, где-то в глубине души обе все еще его любили, все еще нуждались и, возможно, надеялись на то, что он о них вспомнит. И в память обо всем, что было, в благодарность за то, что дал самое ценное - двух прекрасных детей - я просто… приехала.

И стала невольным свидетелем чужого, болезненного разговора.

* * *

Она ненавидела его.

Впервые он видел ненависть там, где прежде светились только любовь и безграничная преданность - в ее карих, теплых, цвета горячего шоколада, глазах.

Она ненавидела его. За то, что сделал. За то, что жаждал сделать ей больно.

И сделал. Но не только ей - себе самому тоже.

Он смотрел на слезы, текущие по ее лицу, на руки, заломанные в жесте отчаяния, слышал срывающийся голос…

И понимал - он действительно все потерял. А ведь все могло быть совсем иначе…

Будь он другим.

Будь он другим - и он бы с миром отпустил Лиду, или давно признался бы ей во всем и ушел к той, кого, как воображал, любил последние несколько лет. Или просто попытался бы начать жизнь заново, как о том просила Агния, позволив ей залечить его раны, усмирить его демонов…

Но он был таким, какой он есть. Эгоистичным чудовищем, которое хотело забрать у нее все, как забрала она - у него. Хотя виноват во всем был исключительно сам…