Тайная семья моего мужа

Он сам пошел с ней на сближение. Сам пожелал стать целым миром для одинокой, отчаявшейся девочки, сам удерживал ее рядом своими обещаниями, своей ложью, словами, которые она так хотела слышать… и которых ей было достаточно, чтобы оставаться с ним. На его условиях, так, как хотел и диктовал он.

Он, как паразит, высасывал любовь и силы сразу из двух женщин и никак не мог насытиться. И, наверно, Лида была права, когда сказала ему, что он просто не умеет любить…

Он слишком поздно понял, что это вообще такое - любовь. Хоть и питался ею изо дня в день, только когда потерял - осознал, что только благодаря этому и жил.

- Я все могла бы тебе простить… - говорила Агния сквозь слезы, и ее боль передавалась ему самому. - Но ты сделал единственное, чего я никогда тебе не прощу. Никогда!

Он смотрел на нее молча, позволяя вылить на себя все. И не пытаясь даже просить прощения, потому что и сам понимал - тому, что сделал, никакого прощения нет.

Хотя он пытался остановиться. Уже когда выскочил на встречную - вдруг резко, охваченный ужасом прозрения, осознал, что творит. Попытался исправить ситуацию, как мог…

Но для Агнии это ничего уже не меняло.

- Я одного понять не могу, Слава…

Ее разочарование, ее слезы, резали ему душу. Как и мысли обо всем, что сделал прежде. Лида, девочки, Артем… он испортил жизнь всем. Перед всеми был виноват. А понял это в полной мере только тогда, когда ничего исправить уже было нельзя…

- За что ты со мной так?.. Я ведь ничего и никогда у тебя не просила… Покорно ждала, радостно принимала те крохи внимания, что ты давал… Да, забеременела обманом, но я ведь тебя любила так, что хотела оставить кусочек счастья и для себя… Я просто хотела твоего ребенка, именно твоего! Готова была растить сама, одна, лишь бы со мной часть тебя осталась… а ты…

Она разрыдалась, а ему нечем было ее утешить. Нечего было ей сказать…

Кроме одного.

- Я пытался уйти от столкновения…

Но его жалкие оправдания были ей совсем не нужны. Трясущимися руками она смахнула слезы, не глядя на него больше, кинула:

- Я съеду сегодня же.

В горле встал ком. Это были ожидаемые слова, но отчего-то они его убивали. Возможно, потому, что теперь ему больше некуда и не к кому было возвращаться…

Совсем.

- Не надо, - прохрипел из последних сил. - Это твоя квартира.

- Что?..

- Это твоя квартира. Я ее купил для тебя и сына…

- Ты говорил, что я подписываю договор аренды…

- Солгал.

Она молчала несколько секунд, а потом с презрением кинула:

- Можешь засунуть ее себе куда подальше.

Он зажмурился, чтобы больше не видеть ее ненависти и отчуждения. Чтобы запомнить ее лицо совсем другим…

Ласковым, любящим…

Чтобы запомнить, как она смотрела на него когда-то. Не теперь… Не так.

Дверь громко хлопнула, заглушая ее удаляющиеся шаги…

Но, на удивление, вскоре отворилась вновь.

Он не открыл глаз - ему некого было ждать. Он потерял всех и вся…

- Снова та же картина, Терехов?..

Он резко распахнул глаза, с удивлением уставился на жену… Может, она ему только мерещилась?.. Плод его больного, отчаявшегося воображения?..

Лида улыбалась: спокойно, с легкой грустью. На лице - ни отвращения, ни осуждения. Только потаенная печаль, которая делала ее такой прекрасной…

Она была сейчас словно Мадонна на «Пьете» Микеланджело.

- Как ты?

Она подошла ближе, а он жадно смотрел на нее, боясь оторвать взгляд, словно от чудодейственной иконы, которой смел поклоняться лишь вот так, беззвучно, не рискуя произнести вслух ни слова…

Она казалась чудом. Она, лишенная ненависти к нему, бесконечно недосягаемая в своем сострадании даже к такому чудовищу, даже после всего, что он сделал…

Он понял вдруг: только по-настоящему сильный человек может перешагнуть былое. Может простить то, чего прощать нельзя, отодвинуть в сторону злобу и обиду…

Он таким не был… и в этом заключалась его беда.

- Спасибо… что пришла.

- У нас ведь общие дети. Мы не чужие.

Она сказала это просто, как нечто само собой разумеющееся. А он стыдился смотреть ей в глаза, но не смотреть - не мог.

Ее взгляд был словно маяк, который помогал ему не потонуть сейчас в этом море ненависти, которую испытывал сам к себе.

- Я никогда не сумею объяснить тебе, как мне жаль…

- И не надо.

Он понял, что она имеет в виду. Для нее его раскаяние больше не имело смысла, а он сам был наказан уже одним тем, что его испытывал.

- Знаю, что ничего уже не исправить, Лидушка… но я бы очень хотел просто что-то сделать для вас… для тебя, для девочек…

- Хочешь - делай. А не просто говори.

Он коротко кивнул. Говорить больше было не о чем - они оба это понимали.

Отпустить - лучшее, что он теперь мог. Тем более, что удержать все равно не сумел.

- Поправляйся, Терехов.

Она взмахнула рукой на прощание, словно ангел - крылом, и так же неприметно и тихо, как шла с ним бок о бок половину их жизней, теперь вышла прочь…

Из палаты. И из его судьбы, как он ясно сознавал, тоже.

Уже насовсем.

Глава 57

Некоторое время спустя

Стук в дверь был тихим и деликатным, но очень нежданным.