Тайная жизнь кошки. Как понять истинную природу питомца и стать для него лучшим другом

Каждый раз, когда у меня возникает желание согласиться с теми скептиками, которые утверждают, что кошки лишь притворяются, что любят нас, я вспоминаю о своем коте Сплодже. Это был стерилизованный, длинношёрстный уличный кот, столь же замкнутый, сколь дружелюбны и общительны были его мать и сестра. Он предпочитал сидеть в углу комнаты, а не у кого-то на коленях. Если в дом приходили гости, он вставал с крайней неохотой, потягивался и медленно покидал комнату. Он не боялся людей, просто не любил, когда его беспокоят. И всё-таки Сплоджу нравилась парочка избранных людей. Одной из них была моя студентка, занимавшаяся исследованиями. Она приходила ко мне домой, чтобы поиграть с ним в игры — это было частью её научной работы. После первых нескольких визитов он бежал, едва услышав её голос у дверей: вероятно, вспоминая о том, как весело он проводил время в предыдущий раз.

Вторым объектом привязанности Сплоджа был всё-таки я. Каждый раз, когда он видел, как я сажусь в машину, чтобы ехать на работу, он садился в саду перед домом и сидел там целый день, даже если шёл дождь, в ожидании, когда я вернусь. Завидев мою машину, он бежал по подъездной дорожке и садился у машины. Как только я открывал дверцу автомобиля, он тотчас же заскакивал внутрь, громко мурлыкая. Бегло изучив салон, он обычно ставил задние лапы на пассажирское сиденье, а передние — на мою ногу и начинал тереться мордочкой о моё лицо. Вряд ли можно сомневаться в том, что подобное поведение было продиктовано сильной эмоцией и что эта эмоция, по всем признакам, являлась глубокой привязанностью. Не похоже, чтобы эта привязанность была вызвана желанием получить еду или поощрение — обычно Сплоджа кормила моя жена, но он никогда не вёл себя с ней так, как со мной.

Убедительное доказательство того, что кошки действительно испытывают счастье, когда находятся с людьми, было обнаружено случайно более 20 лет назад. Учёные исследовали проблему, почему некоторые дикие кошки с трудом размножались в неволе. Высказывались предположения, что многие самки испытывали такой сильный стресс, находясь в маленьких замкнутых пространствах, что не способны были зачать[149]. Разрабатывая метод для оценки стресса, учёные переместили двух пум, четырёх леопардовых кошек и одну кошку Жоффруа из привычного им замкнутого пространства в новое. Все эти виды — территориальные животные, поэтому потеря знакомого окружения должна была вызвать у них значительное беспокойство. Учёные измерили, какое количество гормона стресса (кортизола) было в моче каждой кошки, и, как и ожидалось, оно существенно возросло в первый день после переезда. Но постепенно, в течение примерно десяти дней, всё пришло в норму, так как кошки привыкли к новому окружению.

Для сравнения учёные также сделали анализ мочи восьми домашних кошек, которых держали в условиях, приближённых к условиям зоопарка. Четыре из этих кошек ранее проявляли особую привязанность к людям, а другие четыре были несколько недружелюбными. Все восемь животных каждый день осматривал ветеринар (это, что у многих кошек вызывает некоторый стресс), и, как и ожидалось, осмотр вызвал повышение уровня кортизола у четырёх менее общительных особей. Это указывало на то, что они действительно испытывали стресс. Когда дружелюбные кошки находились в своём привычном окружении, уровень гормона стресса в их моче был чуть выше, чем у четырёх остальных, говоря о том, что этим кошкам особенно не нравилось находиться в клетке. Когда к привычному ежедневному осмотру у ветеринара добавились дополнительные процедуры, уровень стресса у них понизился. Таким образом, эти кошки слегка расстраивались, когда оставались в одиночестве, в то время как контакт с людьми — даже такой, какой мог бы не понравиться среднестатистическому домашнему коту — производил успокаивающий эффект. И хотя, вероятно, было бы преувеличением утверждать, что эти кошки испытывали «тревогу разлуки», счастливее всего они выглядели, когда получали внимание со стороны людей.