Тайная жизнь кошки. Как понять истинную природу питомца и стать для него лучшим другом

Похоже, опыт, полученный кошкой в детском возрасте, сильно влияет на то, будет ли она ладить с другими кошками или крепко привяжется к людям. По крайней мере, нам ещё предстоит обнаружить то сильное и длительное влияние, которое оказывают гены, специально закреплённые при выведении кошек конкретных пород. Раньше учёные считали, что одни кошки обладают «дружественными» генами, а другие — «недружественными», но когда они изучили этот вопрос глубже, то обнаружили, что именно гены ответственны за эти различия, определяя, насколько смелой будет кошка. Смелые и робкие кошки по-разному учатся тому, как взаимодействовать с собратьями и людьми. Не говоря уже о том, что смелые кошки, как правило, дружелюбнее робких, и наоборот (хотя свою привязанность они проявляют слегка по-разному).

Представление о том, что смелые и робкие кошки учатся немного по-разному, сформировалось как результат классического эксперимента, в ходе которого потомство двух самцов (один из которых имел репутацию производителя «дружелюбных» котят, а второй — «недружелюбных») росло в группах, процесс приручения в которых слегка отличался. Некоторые котята имели минимальный контакт с людьми, с другими же занимались ежедневно[184]. В возрасте одного года котят сравнили, поместив их в помещение с незнакомым предметом — картонной коробкой. Потомство «дружелюбного» отца исследовало коробку быстрее и тщательнее, а те, что родились от «недружелюбного» отца, как правило, держались от неё подальше. Таким образом, генетическая разница между двумя отцами имела более глубокое влияние, определяя не только то, насколько дружелюбными станут котята, но и то, как они будут реагировать на совершенно новые для них предметы.

По аналогии, та манера, в которой котята взаимодействовали с людьми в период социализации, определялась степенью их смелости. Котята, рождённые от более смелого отца, сами шли к людям и в результате быстро учились тому, как взаимодействовать с ними. Робким котятам требовалось больше времени, чтобы достичь такого же уровня доверия к людям. Однако если с ними занимались достаточно долго, эти робкие котята становились такими же дружелюбными, как котята, рождённые от смелого отца (однако, как и ожидалось, они обычно демонстрировали свое дружелюбие менее настойчивым образом). Котята, рождённые от робкого отца, боялись людей только в том случае, если с ними не занимались каждый день: даже в возрасте одного года такие котята, подобно своему отцу, сторонились людей, шипя и прижимаясь к земле. Количество контактов с людьми у самых робких котят было значительно меньше, чем у среднестатистического котёнка, рождённого в типичных домашних условиях. Так что эксперимент не мог в точности воссоздать нормальные условия. Однако он помог понять, насколько чутко может реагировать потомство, рождённое от робких самцов, на вмешательства в процесс их социализации.

Котята, рождённые в доме, наверняка будут иметь достаточно контактов с людьми, а в итоге они станут в разумной степени дружелюбными к людям, вне зависимости от того, были ли они от рождения смелыми, робкими или демонстрировали нечто среднее. Однако способы проявления их привязанности могут разниться, и это, похоже, каким-то сложным образом взаимодействует с их ранним опытом. В 2002 г. моя команда изучала это взаимодействие в рамках исследования, где участвовали двадцать девять кошек из девяти помётов, появившихся на свет в домах[185]. Количество контактов с людьми, которые были у этих помётов на втором месяце жизни, варьировалось от двадцати минут до более двух часов в день. Когда этим котятам исполнилось восемь недель, как раз накануне того, как их взяли новые владельцы, мы пробовали брать их на руки, каждого по очереди. Те котята, которые меньше всего контактировали с людьми, чаще спрыгивали, а те, у кого был максимум общения, оставались на руках по несколько минут. То количество внимания, которое они получили, похоже, влияло на их поведение больше, чем любой генетический аспект. У всех помётов были разные матери, и, хотя мы не имели представления о том, кто были их отцы, дома, в которых они родились, располагались довольно далеко друг от друга, что сводило к минимуму возможность, что у каких-то двух из этих котят был общий отец.

Когда мы повторили наш эксперимент два месяца спустя (почти все котята успели переехать к новым владельцам), то обнаружили в точности противоположное: котята, получившие максимум внимания на втором месяце жизни, стали теперь самыми беспокойными, а те, кем занимались меньше всего, вели себя очень тихо.