Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Было установлено, что Летун дружит с техником-оружейником. На встрече со мной помощник говорил, что оружейник не имеет доступа к секретной инструкции-наставлению по полетам, но якобы окончил аэроклуб и когда-то летал на самолете самостоятельно. Хотел стать летчиком, но что-то помешало… Как опытный помощник, собравший более подробные сведения об объекте нашего интереса, он продолжал: оружейник озлоблен на весь мир за судьбу вне элиты летчиков. «Я слышал, как он говорил механику о своей страсти летать и что судьба несправедлива к нему — он вне авиации».

— А об управлении МИГом они беседовали?

— Я слышал только обрывки фраз… Кажется, да.

— Может быть, это просто любопытство со стороны бывшего летчика аэроклуба? Я по себе знаю, как влечет авиация.

— Может быть, а если нет? — задал вопрос уже мне мой бдительный помощник. И он был прав: таким сигналом пренебрегать не следует.

Помощник узнал, где проводит свободное время эта парочка. Летун и Оружейник уходили к скалам в сопки и там, укрывшись от ветра, разводили костер, беседовали по многу часов.

По-человечески я их понимал: в гарнизоне податься особенно было некуда. Кинофильмы, вечером клуб, танцы, выпивка… Поехать в Мурманск — денег не ахти сколько. Природа поднимает настроение, но в их случае мы не могли узнать тему бесед, которую они явно скрывали. Мы начали готовить операцию по выявлению истинных намерений Летуна и Оружейника, исходя из того факта, что они могли затеять что-либо противоправное, вплоть до угона самолета за рубеж

Снова «дело Радиста»

К этому времени в деле Радиста появились просветы: список подозреваемых сокращался. Уже одни и те же фамилии мелькали в разных чрезвычайных ситуациях.

Я составил таблицу, в которой фигурировали лица из числа техников и летчиков, попавших в поле зрения. Их было одиннадцать человек: девять техников (четверо механиков, три оружейника, два радиста) и два летчика. Это по вертикали, а по горизонтали в таблице были ситуации, условно обозначенные:

Эфир — перехват цифрового кода Старшиной.

Диверсия — отвертка в системе управления МИГом.

Штурман — гибель штурмана полка.

Угон — только что начатая разработка Летуна; Оружейник с окраской «угон самолета за рубеж».

Как-то я возвратился домой пораньше, часов в семь. Не прошло и часа, как явился дежурный матрос и сообщил, что меня срочно вызывают в отдел. Там меня ждала наша секретарша, эмоциональная женщина со стажем работы в военной контрразведке в годы войны.

— Максим, — порывисто бросилась она ко мне, — никого не могу найти! А замполит дивизии срочно ищет нашего начальника. Звонил уже не раз…

— Он сказал, в чем дело?

— Нет, только звонит, и все!

— Хорошо. Если он позвонит снова, скажите, что я побежал к нему. Именно «побежал»…

Получив сообщение, что я, как человек особого отдела, иду к нему, замполит авиадивизии ждал меня с нетерпением.

— Лейтенант, — обратился он ко мне, — очень нужно с вашим ведомством переговорить вот ему… — Замполит указал на капитана, который сидел в стороне от стола. — Он совсем заждался, а дело, как мне кажется, важное.

Он продолжил, обращаясь к капитану:

— Покажи, что ты поднял со дна озера… Кстати, вы знакомы?

Капитана я знал в лицо. Он был смугл от явно южного загара и обветрен, как человек, много бывавший на ветру, на открытом воздухе. Это был техник из соседнего полка, отвечавший за техобслуживание одной из эскадрилий.

То, что положил Смуглый на стол, здорово насторожило меня. Передо мной лежала трубка из белого металла длиной сантиметров двадцать пять и диаметром в три-четыре сантиметра. Один из торцов имел хорошо подогнанную, видимо винтовую, пробку. Удивляли «усики» — шесть пластиковых жестких нитей сантиметров по пятьдесят, которые веером расходились от трубки и имели крючки на концах.

— Капитан, повтори о том, что рассказал мне. Лейтенант из особого отдела…

— Это я поднял из лунки на озере Долгом.

— Пожалуйста, подробнее, — попросил я.

Капитан коротко, но обстоятельно изложил следующую историю. Он имел по линии службы отгул и решил пойти на рыбалку в район любителей ловли озера Долгое. Вышел из дома еще затемно, но к моменту слабого рассвета полярного дня прибыл на озеро. Лед уже стал хорошо, но не был еще столь толст, как в ceредине зимы. Он посидел на нескольких лунках. Рыба шла слабо, и потому он решил пойти ближе к дороге, ведущей к шоссе, и оттуда отправиться домой, если удача не придет.

Подойдя на этот край озера, капитан обратил внимание на ветку, торчащую из снега, — так рыбаки обозначали место лунки. Расчистив снег, он нашел замерзшую лунку, но сверлить лунку не стал — сделал новую между двумя лунками, где лед был не столь тверд. Где-то на глубине чуть больше метра нащупал дно и стал работать мормышкой.

— Чувствую, что-то взяло и тянуть тяжело, думаю, тока бы не сорвалась и не оборвалась!.. — возбужденно говорил капитан. — Тяну с напряжением, и вместо окуня — вот эта штуковина… Ее крючки на конце нитей цеплялись за водоросли и мешали тянуть.

Мы молча смотрели на трубку с «усиками». Чуть помолчав, капитан продолжил: