Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Как-то я рискнул обратиться за разъяснениями по этому вопросу к Владимиру Борисовичу. Реакция была, как мне показалось, неадекватная моему скромному вопросу.

— Придет время — узнаете, а пока не лезьте с этими вопросами ни к кому. Здесь не просто секретность, а судьбы многих людей, живущих еще там, за рубежом.

Видно было, что я здорово рассердил моего старшего коллегу. И тем не менее я задал еще один вопрос, который, как мне представлялось, реабилитировал мое стремление познать особенности «дела по атомному шпионажу».

— Владимир Борисович, но ведь на суде над Розенбергами многое было вскрыто из того, что было связано с этими делами… Вот и мой интерес не случаен: я понимаю причастность нашей страны к атомным секретам — как визитная карточка НТР, ее потенциальные возможности.

Я увидел, как усилием воли Владимир Борисович взял себя в руки, и все же ожидал его резких выпадов в мой адрес, но случилось не это.

— Ну-ка, пойдем ко мне в кабинет! Раз уж ты такой пытливый… — решительно сказал мой многоопытный коллега, может быть почувствовав в моих вопросах не просто праздное любопытство.

Мы прошли в его кабинет, который утопал в книгах и различных справочниках.

— Запомни и при случае скажи другим: Розенберги — святые люди. Над «атомным шпионажем» витает тень их загубленных жизней. Они не признали себя виновными в похищении атомных секретов и отрицали связь с советской разведкой. Именно нежелание этих мужественных людей рассказать об их работе с советской разведкой стоило им жизни, которую они мученически приняли на электрическом стуле… Кстати, знаешь ли ты, что твой новый начальник направления «химия» Анатолий Антонович приговорен американским судом к электрическому стулу, хорошо что заочно?

Розенберги погибли в разгар развязанной в США антикоммунистической кампании, известной под названием «охота на ведьм». Но уже в мое время работы в Главке стали поступать сведения, что эта кампания самими американцами была оценена как позорная страница в истории Америки.

— Максим, ты пытлив, но уж если мы заговорили об этой щепетильной пока теме, то пойми еще один штрих. Не разведка сделала атомную бомбу для нашей страны, а ученые и инженеры. Идеолог атомной бомбы в Союзе Игорь Васильевич Курчатов, с которым мне приходилось встречаться, официально — по закрытым каналам — отмечал, что благодаря усилиям разведки было сэкономлено время и огромные материальные средства…

Так мог разговаривать с начинающим в профессии человеком только умудренный жизнью и добрыми помыслами Учитель. И мне, кажется, удалось понять его мысль и этот разговор со мной: разведка значима для государства, а ты ее «боевой штык», как любил говорить наш Влас.

— Для нашей службы важна и оценка правительства в наших деяниях. Так, говоря об атомной бомбе, наше правительство оценило ее значение по линии внешнеполитической следующим образом…

Владимир Борисович покопался среди стопки четвертинок бумаги и выхватил одну их них.

— Вот слушай: «…появление атомной бомбы на вооружении Советского Союза позволило противопоставить оружие сдерживания великодержавным устремлениям США распространить свое влияние на все уголки мира…» Запомни, Максим, ты не только научно-технический боец разведки, но и политический ее боец.

Уже позднее «проигрывая» в голове эту беседу заново, я смог оценить степень уважения к себе со стороны опытного чекиста. Может быть, это преувеличение, но мне показалось, что такую беседу он провел со мной в надежде, что из меня может получиться «боевой штык» разведки. Такой вывод был бальзамом на мою не привыкшую к похвалам душу. Одно смущало — это были личные выводы.

Контрразведывательная окраска визита в Лондон

Мне в разведке нравилось все: четкий ритм каждого рабочего дня, доступ в прохладные и тихие залы архива, обработка оперативных писем и шифртелеграмм, слабый гул на площади Дзержинского и подтянутые сотрудники, стекающиеся к величественному зданию по утрам и одинокими фигурами покидающие его вечером.

Весна ознаменовалась печальным событием: неожиданно из лондонской «точки» возвратился один из сотрудников. Но еще раньше в отделе прошел слух о нападении на Сашу. Случилось это во время проведения им встречи с ценным источником информации. По завершении встречи в нескольких десятках метров от места проведения «моменталки» Сашу ударили чем-то тяжелым по голове. Когда он очнулся, материалов при нем не было.

Кто напал на Сашу? Случайные грабители? Но такое в Лондоне редко бывает. Сотрудники английской контрразведки? Но такие «неджентльменские» действия могут завести «отношения» разведки и контрразведки весьма в ненужную сторону — советская сторона может ответить тем же! Одно было ясно: резидентура была уверена, что источник с точки зрения контактов с местной спецслужбой был вне подозрений. Шифртелеграмма из «точки» гласила: «…источник вне подозрений и двойную игру не ведет…»