Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Через полчаса шифровка была готова, а через час, получив очередной нагоняй резидента, «доброго в этот день», мы вздохнули с облегчением: резидент наш план действий в целом одобрил.

В шифровке я указал в первую очередь о снарядах с «ОВ» для крупнокалиберной морской артиллерии — это почти пятьсот килограммов веса, где по объему процентов сорок приходилось на «ОВ». Линкор из состава флота США мог забросить такой снаряд на расстояние до 25 километров в момент обстрела, например, берега. Это просто для сведения, и об этом в шифровке не говорилось. Просил подтвердить оплату после того, как буду твердо уверен в подлинности, ценности и комплектности документов.

Ответ, как и ранее, был по-чиновничьи строг: на месте виднее, вся ответственность — на резидентуре. Кажется, я начинал понимать и их заботы. Слава богу, что не пришел отказ и указание «на вид…».

Восемь последующих встреч с Сержантом проводились с санкции и при прямой заинтересованности Центра. И я, и Сержант были довольны друг другом. Он получил почти 50 000 долларов, а мы — того же числа листов с описаниями последнего слова военной техники в американских войсках — сухопутных, морских, авиационных, ракетных.

Да, обе стороны остались довольны друг другом. Особенно — я. Это было «рыбацкое счастье». Хотя и не такое уж оно «рыбацкое». Ведь были поиск, интерес к Кончите, случай с Федором на грани скандала… Случайность? Но не слишком ли их много для одного конкретного лица? Случай помог, но зацепка за Федора — это уже оперативная работа.

Сержант едет в Штаты…

К концу года Сержант собрался домой. На предпоследней встрече, произведя обмен «товара на деньги», он сказал мне, что уже известна дата отъезда. Мы ранее говорили с ним о возможности продолжить деловой контакт в новых для него условиях, но конкретики не было. Сержант был не прочь — деньги давались ему легко, и по свойству его характера — эдакому легкомыслию — он подумал, что так могло быть всегда.

И вот, заручившись санкцией Центра, на предпоследней встрече я завел разговор о будущей работе Сержанта в другой стране. Центр решительно отверг мое предложение с обучением Сержанта за наш счет и продвижение затем его в интересующий НТР объект.

Причина была более чем справедливая: большинство обученных за наши деньги бесследно исчезали из поля зрения разведки.

— Федор, ты можешь устроиться в Штатах так, чтобы снова было что поменять на зелененькие?

— Пока — не знаю, но думаю, что «да».

— Может быть, здесь кто-либо смог бы порекомендовать тебя на работу в Америке? Например, в качестве вольнонаемного, но с допуском к «щепетильной» документации? Вроде этой, что ты мне передаешь?

— Попробую… Я пока об этом не думал.

— Тогда дай мне знать в следующий раз о своей будущей работе. Конечно, если что-либо подвернется.

Теперь я уже не боялся нарваться на подставу в лице Сержанта. Переданная им информация с лихвой гарантировала его молчание — «коготок увяз глубоко».

На последней встрече Сержант сообщил, что от своего командира он получит пару писем с рекомендациями на работу в окрестностях Нью-Йорка.

— Я попросил его устроить меня поближе к большому городу. Не хочу возвращаться в глубинку прерий, к земле. Теперь, когда у меня есть квалификация по работе с технической документацией, хотел бы быть рядом с городом, где много интересного, как и в Токио. И с работой легче…

«Мой» славянин был понятливым. Это радовало, но огорчала разлука — мы были привязаны друг к другу не только деловыми отношениями. Жизнь в человеческом понимании брала свое.

— Что за письма?

— Не знаю пока. Он готовит их. Мой командир — выпускник главной академии американских вооруженных сил в Вест-Пойнте. У него знакомых коллег полно по всему свету. Они — каста, крепкая каста.

— Раз командир дает тебе рекомендации, значит, он тобой доволен?

— Это точно. Особенно его во мне радовало умение пить. Пьян я бывал, но головы не терял, в дебоши не вступал, патрулям не попадался. В службе же был весьма пунктуален. Вот и все.

Сержант не хвалился. Я это понимал и из личных наблюдений при контактах с ним. Такой поворот событий с письмами радовал меня. Дело шло к тому, что агента, а это был агент со стажем работы, можно вывести в Америку.

— Федор, ты готов встретиться с моим коллегой в Нью-Йорке? Или в другом городе?

— Если он меня не завалит, то согласен. Работать на тех же условиях? Согласен.

— Но там все сложнее. Это — не Токио. Нужна максимальная осторожность. Сможешь ли быть строго аккуратен в делах такого рода? Работая несколько по-новому?

— Постараюсь, Максим, я себе не враг.

Конечно «не враг», но простофилей быть нельзя. Его благодушие временами пугало меня.

— Тогда слушай, Федор, я дам тебе место встречи в Нью-Йорке и Мехико, столице Мексики.

— Зачем — в Мехико?