Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

Мы расплатились и назвали адрес, который звучал, как в нашей дореволюционной Москве: Роппонги, Минато-ку, дом Сасано-сан, что в переводе означало: название района, квартала и дома. Мебель мы приобрели далековато, километрах в трех от дома. Ожидали, что ее привезут лишь к вечеру. Каково же было наше удивление, когда через час с небольшим в проулок зарулил японец-продавец. Но на чем? На велосипеде. Нет, это не был велосипед с тележкой. Обыкновенный велосипед, на котором была уложена вся мебель, и оставалось место для седока. Значит, он не катил велосипед, а ехал на нем!

Ближе к июлю семья была отправлена в Камакуру, древнюю столицу Японии на берегу моря. Торгпредство имело свой дом европейского образца минутах в десяти ходьбы от моря. На даче собирались семьи с детьми, к которым на субботу и воскресенье приезжали мужья. Япония уже работала с двумя выходными днями, а мы? Мы еще только с одним. Поэтому в субботу, изнывая от жары, мы до трех часов маялись в некондиционированном помещении торгпредства.

Сюрприз в бункере «Маноса»

Семья далеко, и в течение недели питались, где могли. Чаще всего в обеденное время нам служила забегаловка, которую держала японская семья. Коронным номером семьи были: овощной суп «а-ля-рус» и пирожки. Всех посетителей из совколонии японцы называли по имени детей. Например, меня: Ироча-сан. Это от имени дочки, которое японцы произносили вместо Ирочка — Ироча.

Время от времени приходилось обедать в ресторане «Манос». Это был не просто ресторан европейского типа, а целая система кафетериев, баров, ресторанчиков — японских, китайских, европейских. И даже дискотека, игральный зал «с одноруким бандитом» — починко, а также для солидных гостей — бильярд. «Манос» работал с полудня и до трех ночи. В его подземных этажах, японцы называли их «бунки» (от слова «бункер»), размещались отличные бары. Сюда стекались иностранцы всех мастей — от негров до граждан соцлагеря. Общение носило вольный характер, с обсуждением с неграми проблем линчевания до исторической миссии Европы перед «желтым» Востоком.

В резидентуре некоторое время исповедовался принцип «свободной охоты» — поиск случайных знакомств с возможным выходом на интересные связи. Правда, «свободную охоту» поощряли лишь до конца шестьдесят третьего года. А пока мы бывали там частенько, «просеивая» посетителей.

Так вот, днем я иногда обедал в «Маносе», где также готовили отличные русские пирожки.

Время от времени в глубине души маячил образ Угря, но даже мысль увидеть его в Японии меня не прельщала — «не было забот — купила порося». Так приблизительно выстраивал я возможную линию поведения при встрече с Угрем в этой стране. Одно дело — на нашей земле, а здесь — кто его знает! Кого он представляет?

Как-то в полдень я ждал традиционный обед — салат, суп-консоме и несколько пирожков взамен беляшей. После прогулки по жарким улицам Токио в июльский «ньюбай» прохлада ресторана приятно освежала. А свежесть от кондиционера и хороший стол взбадривали настроение.

Пришел я ровно в двенадцать и, естественно, никого не застал. Пусто… Как обычно, сел в глубине зала, лицом ко входу — так удобнее контролировать обстановку и следить за ее изменением. Ожидая официанта, попивал прохладную воду со льдом и неторопливо, продлевая удовольствие, обтирал лицо и руки влажной охлажденной салфеткой, называемой по-японски звучным словом «осибори». Это была отличная традиция всех японских заведений такого рода. Причем зимой — осибори горячее, а летом этот салфетный ролик холодный.

Звякнул колокольчик входной двери. Еще один посетитель. Вроде бы европеец — худощав, подтянут, мягкая спортивная походка с перекатом от пятки на носок. Темные массивные очки скрывали половину лица. Сел также в глубине зала, где-то сбоку.

Мне принесли еду, и на некоторое время я увлекся ею. Смотреть на нового посетителя было неудобно — это значит почти оглянуться. И все же что-то заставило меня взглянуть в его сторону.

Сняв очки, на меня в упор смотрел Угорь. Это, несомненно, был Борис, мой школьный товарищ и вечно ускользающий от нашей контрразведки шпион. Те же сросшиеся брови, узкоплечая фигура спортивного склада, твердая складка у рта и… никаких усиков. Он не кивнул и не подал вида, что узнал меня, а просто смотрел спокойно и непринужденно, как смотрят люди друг на друга, оказавшиеся в одиночестве.

Моя мысль лихорадочно билась: уйти? Глупо. Остаться и ждать развития событий? И что же дальше? Кивнуть? И это после того, что было в училище, на Кавказе и Севере и в разведшколе?! Но инициатива в любом случае должна быть за ним. Как минимум я пойму, чего он хочет.

А пока мои руки делали свое дело, и я уплетал пирожки, хотя в это время меня они не очень-то прельщали. Краем глаза следил за Угрем. Кажется, вот он поднялся, идет… Куда? Так и есть, ко мне.

— Привет, Максим, — прозвучало над ухом, и Борис оказался передо мной по ту сторону столика. Давая мне прийти в себя, он не спускал глаз с меня и помахал официанту рукой. — Сюда все, что я заказал.