Тайная жизнь разведчиков. В окопах холодной войны

— Ладно, согласен. — Борис явно разволновался и до сих пор не притронулся к еде. — Я рискую, сидя здесь с тобой. Могу потерять тебя навсегда, если твои коллеги из совколонии увидят нас вместе. Не так ли?

— Ты близок к истине.

— Ты мне нужен. Твоя помощь по японцам.

— Вот это номер! — присвистнул я. — Сам, что ли, не можешь? Не темни!

— Мне нужен определенный уровень деловых людей, в круг которых вхож ты. Выйти на нужных людей в этом «муравейнике» очень сложно. Кроме того, их недоверие к Израилю, его бизнесу, его амбициям…

Надо же, Борис тоже называет Токио «муравейником».

— Ты считаешь, что я вхож к большим бизнесменам?

— Считаю. У вас идет, точнее у нас, идет «Большая химия».

— Так у вас или у нас?

— И все же — «у нас». Я — частица России. Помолчи…

— Хорошо, я весь — внимание.

— «Большая химия» — это крупнейшие фирмы здесь: «Мицуи», «Мицубиси», «Сумитомо»…

Я понимал, что у Бориса интерес не столь к фирмам, сколь ко мне. Он пытался навязать мне стратегию сотрудничества.

— Неужели я поверю, что именно это интересует тебя? Тебя интересую я — «коллега», внешторговец, советский…

— Ты? Конечно. Но и у меня есть трудности в контактах с деловыми людьми этой страны. Хочешь — верь, хочешь — не верь.

О том, что Борис лукавит, свидетельствовал такой факт — Израиль как государство был создан в сорок восьмом году, и забот у него хватало, в том числе и у зарождающихся его спецслужб. Чем же объяснить участие Бориса в пятьдесят шестом году в попытках проникнуть в секреты моего военно-морского училища? Это было дело не интересов Израиля. Следующие его похождения на Кавказе, в Тбилиси, и на Севере — шпионаж. В интересах кого? Явно не Израиля. И наконец, наша разведшкола — какое дело до нее Израилю?

— Борис, а ведь ты лукавишь?

— Почему?

— Разве твоя спецслужба интересовалась военно-морским училищем, у стен которого ты подстрелил меня? Или встреча в лесу зимой, когда тебя схватили и ты все же выскользнул?

— Ты прав. Это я работал не для Израиля. Это — по заданию ЦРУ, когда я стажировался у них. Для них я был находка по деловым качествам и по знанию обстановки в Союзе. Они предложили работу и хорошую оплату. Мне ведь нужно было становиться на ноги, и не только мне. Родным.

— Но ведь в Ленинграде ты дело провалил? — напомнил я «коллеге».

— Не совсем так. Кое-что удалось узнать. Это были первые сведения о твоем училище, и они мне были зачтены.

— А в лесу?

— Там — сложнее. Но и там удалось выкрутиться, — коротко пояснил Борис.

— Уж не за счет ли меня? Еще бы! Твой школьный товарищ — и в этом «пикантном лесу»…

— Нет, только не это. Я берег тебя вот для этой встречи. Не знал, когда и где, но знал, что она произойдет.

— Ну и что? Доволен?

— Да. Думаю, ты понимаешь ситуацию правильно. Эта встреча здорово компрометирует тебя перед своими.

— Почему? — спросил я, понимая правоту его слов.

В то время было «железным правилом» отправлять домой из загранкомандировки всех, к кому проявили интерес спецслужбы, тем более уже подошли.

— Не наивничай, Максим, сам знаешь. Может быть тебе назвать имена тех, кого ваши отправили домой из Штатов, Англии или Германии? Только твоих коллег из научно-технической…

— Почему из НТР? Почему я — «из НТР»?

— Ты — технарь, инженер… Военный… Конечно, твое поле игры — научно-техническое. И сел ты на важное торговое объединение — «Химмашимпорт». Вот позиция твоя в «Химмашимпорте» меня и интересует.

— Ты все хорошо продумал, Борух, — сквозь зубы процедил я, уже приняв решение втянуться в игру, правила которой в нашей разведке, видимо, пока никто не составлял.

Прошло уже минут сорок. Я не давал согласия, но и не хотел, чтобы у Угря исчезла надежда на продолжение контакта.

— В любой момент могут появиться мои коллеги. Давай кончать этот треп ни о чем…

Борис понял мою осторожность, и передал мне визитку на английском и японском языках. Там говорилось, что Гузкин-сан — это была настоящая фамилия Бориса — представляет туристическое бюро в Гонконге.

— Вот по этому телефону ты сможешь найти меня с 10 вечера до 8 утра. Думай, решай, рискуй, но не делай глупостей — это твой шанс. Причем безопасный и не против своих.

— И это ты называешь «безопасностью»?

— Да. Именно так. Мне нужны не русские секреты, а характеристики людей из японских бизнесменов высокого ранга. С которыми ты имеешь дело. Только так.

— Это сейчас ты так поешь, а первые же сведения с моей стороны будут означать шантаж меня — и «всей птичке пропасть»?

— Думай, взвешивай, дерзай… До встречи!

Крепкое рукопожатие Угря как бы говорило о скреплении нашей договоренности на этом этапе. Мы разошлись, и для меня наступили часы мучительного раздумья.

Что «подсказывает» ГРАД?

А подумать было о чем. Сейчас около тринадцати часов. Не позднее, чем в двадцать два, я должен доложить резиденту о контакте с «товарищем из детства». Не позднее. На следующее утро — это уже подозрительно: неясно, что я делал ночью? Конец был ясен: отправят домой в любом случае.