Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

– Хорошо, это не проблема. Подождите, пожалуйста, немного, и мы договоримся, чтобы кота кто-нибудь забрал.

Примерно через час медсестра принесла его в клинику.

На первый взгляд кот казался беспроблемным, но ему явно было больно, и выглядел он не лучшим образом. Впрочем, ничего такого, с чем не справились бы хорошие лекарства! Через полчаса кот вполне оправился и принялся изо всех сил заигрывать с нами. Кошки – поразительные существа: зачастую они так умело скрывают свою боль, что я давно считаю их «великими притворщиками».

Один из моих коллег быстро обнаружил, что у кота сломаны бедренная и большеберцовая кости. Он наложил коту повязку Роберта-Джонса, чтобы зафиксировать лапу до операции или другого лечения. Этот прием известный хирург-ортопед предложил еще на рубеже XIX и XX веков.

Я вернулся к работе, готовый сразу же взяться за дело. Не поймите меня неверно, всем нужен отдых хотя бы раз в год (я усвоил это на собственном печальном опыте – я проработал целый год и почти лишился волос). Но, когда работаешь с животными, устроить себе отпуск нелегко.

Мне очень повезло – я люблю свою работу. Я бесконечно благодарен отцу за лучший совет в моей жизни. В детстве он постоянно твердил мне: «Если любишь свое дело, тебе не придется работать ни единого дня». Как же прав он был!

Я направился в отделение для кошек. Там и увидел этого малыша. Он спал, свернувшись в клубок, а объемная повязка торчала над ним, как парус корабля. Котенок был совершенно черным, очень худым, а шерсть его блестела так, словно переливалась ртуть.

Я протянул коту руку, чтобы немного приласкать его, и услышал мягкое, гипнотическое мурлыканье. Он перевернулся на спину, и я увидел маленькое белое пятнышко на его груди. Потом я принялся рассматривать его рентгеновские снимки.

– Господи, – пробормотал я, переводя взгляд с одного снимка на другой. – Для кота с таким переломом он поразительно дружелюбен!

Я продолжал поглаживать этот маленький черный комочек. Он был таким симпатягой!

Я отправился в приемную за кошачьим кормом – я уже знал, как завоевать любовь животного. При моем появлении кот поднялся и попытался запрыгнуть ко мне на руки. Но пришлось вернуть его на место и попросить подождать, когда я вскрою пакетик с кормом. Кот уселся и уставился на меня. Наши взгляды встретились. Никогда в жизни – ни до, ни после – я не видел таких огромных глаз: абсолютно черный зрачок в кольце невероятного желтого цвета.

Я медленно подмигнул[2] коту, и он полуприкрыл глаза в ответ. Я был покорен раз и навсегда. Пакетик корма перекочевал в миску, и, едва она коснулась пола, кот принялся за еду.

Я стоял и смотрел на него, изредка поглаживая, пока он уплетал цыпленка. Кот был похож на меня – любил поесть. Останавливался он лишь для того, чтобы поудобнее устроиться под моей рукой.

В течение всего дня между консультациями я заглядывал к коту. Я гладил его даже в тот момент, когда готовил лекарства для клиента, – медсестра смотрела на меня со снисходительной улыбкой (ох уж эти всезнающие медсестры!). Должен признаться, этот малыш заметно снизил производительность моего труда.

Прошло еще четыре дня. Я стал приходить на работу на полчаса раньше, чтобы поиграть с маленьким черным котом и приласкать его. К этому времени он провел в нашей клинике на лекарствах и в повязках уже девять дней. На моем телефоне появилось множество фотографий этого котенка, а моя сестра уже слышать не могла о нем. В то время я жил у Бетан, самой яркой представительницы семейства Коулэм. В детстве мы всегда поддерживали вполне цивильные отношения – это была не любовь, но и не ненависть.

Конечно, у нас бывало всякое – однажды она столкнула меня с лестницы, и я впервые познакомился с местной анестезией, а рану на голове пришлось зашивать. Но когда мы перешагнули порог двадцатилетия, то стали лучшими друзьями. Бетан – самая умная в нашей семье. Острый язычок и едкое остроумие – настоящий кошмар для старшего брата – оказались весьма ценными качествами для лондонского юриста. Бетан любит животных, но долго слушать истории про бродячего кота ей оказалось не по силам.

Когда животное попадает в ветклинику, сотрудники сразу же сканируют его на предмет микрочипа. С апреля 2016 года по закону все собаки старше восьми недель подлежат обязательному чипированию. Для котов же подобных требований пока не существует.

К сожалению, у малыша микрочипа не оказалось, но, судя по его внешнему виду и характеру, у него точно был хозяин. Пока кот находился у нас, мы размещали его фотографии во всевозможных соцсетях и везде, где только можно было придумать. Наши клиенты постили его фотографии по всему Интернету, но хозяин, к сожалению, так и не объявился.