Тайная жизнь ветеринара. Откровенные истории о любви к животным, забавных и трагических случаях и непростой профессии

Если оставить эмоции в стороне, то в таких случаях есть три варианта. Можно усыпить животное. Это звучит грубо и жестоко, но если у животного нет владельца и оно не в состоянии жить самостоятельно, то эвтаназия – это достойный выход (особенно для больных бродячих животных). Можно отправить животное в приют.

Какое счастье, что в нашей стране много приютов, готовых принять как здоровых, так и раненых животных! В этих центрах животных лечат, а потом находят им новые дома.

Королевское общество защиты животных, Синий крест и Дом собак и кошек Баттерси выполняют благородную миссию. Я уверен, что британским животным очень повезло, что у нас есть такие замечательные благотворительные организации. Большинство же ветеринаров хотели бы лечить животных бесплатно, а потом отдавать их в хорошие руки.

Если бы у меня была собственная клиника, то я разорился бы через неделю. Я слишком добрый – и к домашним животным, и к бродячим, и к диким. Я бы лечил и пристраивал всех животных совершенно бесплатно. Плата за ветпомощь тяжела для тех, кто любит животных, и это серьезная проблема для ветеринаров.

Как бы то ни было, нужно было определиться с судьбой маленького черного кота. Прежде всего с его сломанной лапкой – и это поручили мне. И вот я стоял в операционной и мне впервые приходилось оперировать животное, которое я полюбил всем сердцем. Похожие операции ветеринары выполняют каждую неделю, но в этом малыше было что-то особенное. Да, через наши руки прошли сотни бродячих животных, и я часто к ним привязывался. Я проводил с ними по одиннадцать часов в день, а то и больше. Но настоящий любитель животных скажет вам, что бывают исключительные случаи.

Было принято решение ампутировать коту лапу. Тяжесть переломов означала, что операция по удалению лапы будет очень сложной, без всякой гарантии успеха. Кроме того, клинике пришлось бы выложить за это несколько тысяч фунтов. Как бы ни был мил наш любимец, но, к сожалению, мы не могли потратить такие деньги на бродячего кота.

Вы скажете, что мы поступили слишком жестоко, лишив его лапы, но если вам доводилось видеть животное на трех лапах, то вы знаете, как это трогательно. Врачи всегда стараются избегать ампутаций у людей. Любая ампутация – это признание собственной неудачи. Такие операции выполняют, когда другого выхода попросту не остается или когда варианты были испробованы, но результата не было.

У животных все не так просто. Я провожу с ними много времени, и меня поражает их выносливость и умение приспосабливаться. Они – борцы, умеющие выживать в любых обстоятельствах. Если вы оставите животному три лапы, оно будет жить как ни в чем не бывало.

Хотя я долго не мог приступить к операции, но, начав, мне быстро удалось взять себя в руки и сосредоточиться. Меня часто спрашивают, каково это – оперировать. Идет ли речь о сложной операции или простой рутинной процедуре, хирургу очень важно поймать определенный ритм, чтобы в операционной воцарилась полная гармония.

Когда я был студентом и начинающим ветеринаром, операции заставляли меня нервничать. И это хорошо – нервозность уберегает тебя от беззаботности. Такой настрой не раз спасал меня от серьезных неприятностей. Решив стать ветеринаром, я сильно переживал из-за хирургии – но не потому, что это тяжело и страшно. Меня беспокоила собственная дрожь.

Еще с юности у меня появился легкий тремор, небольшое дрожание рук в моменты, требующие полной собранности. Я никогда не добивался успехов в играх, где нужно было ловко провести электрическую петлю с одного конца провода на другой так, чтобы не сработал бипер. Тремор у меня легкий, и это состояние не влияет на повседневную жизнь. Но когда речь заходит об операциях и связанной с ними нервозностью, у меня иногда возникают проблемы.

Мне посчастливилось в возрасте шестнадцати лет наблюдать за операциями, которые проводил местный ветеринар. Однажды я присутствовал на стерилизации кошки. Во время операции я вдруг заметил, что руки ветеринара совершают странные движения. Его хирургическое мастерство было безупречно. Он виртуозно владел инструментами и искусно накладывал швы. Но когда он расслаблял руки, кисти начинали сильно дрожать. Я поинтересовался, отчего в руках дрожь, и поделился с ним своими опасениями, не повлияет ли тремор на выбор профессии. Он только улыбнулся и сказал, что боялся того же, но оказалось, что это не приговор.

Одиннадцать лет спустя я уже не вспоминал о своем треморе. Итак, прошло пятнадцать минут после операции. Коту пришлось ампутировать лапку и наложить две отдельные лигатуры на бедренную артерию, один из самых крупных и важных сосудов. Я торопился, чтобы мой малыш не истек кровью прямо на столе. Не каждый день сталкиваешься с подобным случаем. Смотришь на культю, которая пульсирует в ритме сердцебиения, ждешь, что вот-вот брызнет кровь, заливая все вокруг. Но этого не происходит.

– А теперь зашиваем, – сказал я медсестре.