Тайник в старой стене

– Насколько я знаю, во время войны она имела какое-то отношение к антифашистскому движению. Да-да, она входила в антигитлеровское подполье.

– Подполье? – Вадик вздрогнул. – Лиза боролась с фашистами? Но откуда вы это знаете?

Горская пожала плечами:

– Так она сама мне это сказала!

– Когда?

– Мы встретились с ней год назад, может, чуть больше. Совершенно случайно, в сквере, она куда-то спешила и несла две большие сумки. Когда я окликнула ее, она обрадовалась. Мы поговорили, она рассказала про подполье и про что-то еще… Еще она сказала, что очень спешит.

– И куда она спешила?

Горская задумалась, снова пожала плечами:

– Она собиралась в Ленинград. Точно! Лиза сказала, что ей предложили работу по специальности и скоро она уезжает. Мы поболтали еще немного о моем здоровье, потом пожелали друг другу удачи и расстались.

– А куда она устроилась работать в Ленинграде, вы не знаете?

– Говорю же, ей предложили работу по специальности, получается, что она сейчас должна работать в каком-нибудь медучреждении. Если не ошибаюсь, она что-то говорила про Литейный проспект…

В это мгновение Вадик готов был расцеловать эту тощую старушенцию.

– Спасибо! Вы мне очень помогли! – Он вскочил и, позабыв о напускной важности, поспешил к выходу.

– Всегда рада помочь достойному человеку! – с недоумением проговорила Горская.

Он схватил с вешалки кепку и выскочил из квартиры.

– Если встретите Лизоньку, передавайте от меня привет! – крикнула ему вслед немного ошеломленная таким поспешным бегством гостя долговязая хозяйка.

Выбежав на улицу, Вадик посмотрел на часы. На доклад к Корневу он не успеет, но это сейчас его уже не волновало.

Он должен срочно сообщить полученные сведения Звереву и настоять на том, чтобы именно его отправили в Ленинград на поиски Лизы Ереминой.

Глава 3

Костин чувствовал себя в кабинете неуютно. Зверев сидел за столом, курил и теребил в руках его командировочное удостоверение. Рядом стоял Вадик и, вцепившись в свой потрепанный портфель, тяжело дышал. В глазах Вадика горели недобрые огоньки. Он пытался выглядеть суровым и непреклонным, но Костину показалось, что еще немного – и парень расплачется.

– И не подумаю! За кого вы меня принимаете? И вообще…

– Что вообще?

На этот раз Вадик не хрипел, как это было обычно, а в буквальном смысле визжал. Его выкрики, пожалуй, были слышны даже в коридоре.

Зверев заговорил тихо, почти шепотом. Он шипел как питон, и это заставляло Костина не вмешиваться в затянувшийся спор.

В отличие от Вадика, Веня гораздо лучше знал своего начальника и четко представлял себе, во что может вылиться змеиное спокойствие Зверя.

Вадик же не унимался:

– Что «вообще»? А я вам объясню, товарищ капитан! Это мое расследование! Я следователь, и вы, как оперативный работник, пусть даже и такой уважаемый, должны выполнять мои поручения…

– Что ты сказал? – продолжал шипеть Зверев.

Богданов вдруг как-то поник, его визгливые выкрики прекратились, он заговорил своим привычным голосом с хрипотцой:

– Я следователь. Я веду это дело, и хотя мне открыто сказали, что главный здесь вы, я имею свое мнение и требую…

– Чего ты требуешь, дурила? – не выдержал Костин и дернул напарника за рукав.

– Как это чего? – Вадика снова прорвало: – Я же, по-моему, четко изложил свои требования: я должен ехать в Ленинград! Я сумел найти новый след в этом запутанном деле, именно я разыщу Лизу Еремину, которая может дать ответы на наши вопросы!

Веня с тревогой посмотрел на него: «Дурак… какой же он дурак! Он же совсем не знает Зверя! С ним так нельзя».

Правая щека Павла Васильевича дрогнула – это могло означать лишь одно…

Корнев как-то раз рассказал Вене об одном случае из их совместной практики. Когда они еще в самом начале службы брали Гришку Винтика, опасного рецидивиста и отмороженного мокрушника, Зверев показал всю свою сущность сполна. Накануне Винтик с двумя корешами обчистил ювелирный магазин. Вскоре приятелей Винтика вычисли, и в ходе задержания оба были убиты.

Винтика брали последним на квартире у его любовницы Зинки Мялькиной. Дом был окружен, Винтику предложили сдаться. Однако он оказался сумасбродным типом, к тому же терять ему было нечего. На матером уркагане помимо ограбления ювелирторга было как минимум еще два убийства, поэтому в случае поимки ему однозначно светил вышак. Когда Винтик понял, что его обложили, он впал в неописуемую ярость. Со словами: «Сука! А ведь это ты меня сдала!» – Винтик выпустил в свою подругу несколько пуль. После этого он выбежал из дома и стал палить налево и направо из револьверов. Когда патроны кончились, Винтик выхватил нож и бросился на ближайшего милиционера. Этим милиционером оказался Зверев.

Павел Васильевич не стал стрелять. Он быстро убрал свой табельный пистолет в карман и двинулся на Винтика с голыми руками. Позже Зверев объяснил свой поступок тем, что прежде чем прикончить этого выродка, он решил хорошенько его расспросить. Украденные из ювелирторга ценности до тех пор не были найдены, к тому же следствию было известно, что помимо самих налетчиков к ограблению причастен кто-то из работников магазина.