– Не особо. Комната кастелянши внизу, рядом с малышами. Здесь на этаже есть две старосты, выпускного года, но они же ночью спят, какой от них прок? Так что если ты не совсем уж недотепа, смыться можно запросто.
Две дубовые двери в конце коридора, одна напротив другой. Конвей подошла к левой, набрала цифры на замке, даже не заглядывая в секретарскую шпаргалку.
Какая уютная норка, эта общая гостиная третьего года, настоящий сказочный домик. Я прекрасно понимал, что вижу лишь парадную сторону, я же насмотрелся на ту их доску, но все равно не мог вообразить, как в том углу, к примеру, кого-то злобно травят или кто-то устроился вон на том диване с намерением вскрыть себе вены.
Здоровенные мягкие диваны в золотисто-рыжих тонах, газовый камин, сверху на полке ваза с фрезиями. Старинные деревянные столы, за которыми можно делать уроки. Повсюду девчоночье барахло: ленточки и резинки для волос, лак для ногтей, журналы, бутылочки из-под воды, надорванные пакетики со сладостями. Со спинки стула свисает зеленый шарф с узором из белых маргариток, тончайший и легчайший, как вуаль невесты, он колышется даже при самом слабом движении воздуха. Лампы, реагируя на датчик движения, вспыхивают, как предупредительные сигналы, совсем не гостеприимно.
Две ниши со встроенными книжными шкафами, от пола до потолка, и каждая полка плотно набита книгами.
– Твою ж мать, – буркнула Конвей. – Не могли просто поставить здесь телик?
Звонкие детские голоса в коридоре, дверь позади нас распахнулась. Мы резко обернулись, но эти девчонки гораздо младше нашей компании. Трое, толпятся в дверях, пялясь на меня. Одна хихикнула.
– Кыш, – спокойно скомандовала Конвей.
– Мне нужны мои угги!
Малышка показала рукой на свое имущество, Конвей взяла обувку, сунула хозяйке:
– А теперь валите отсюда.
Они попятились. И начали взволнованно перешептываться еще прежде, чем я закрыл дверь.
– Угги, – проворчала Конвей, доставая перчатки. – Эти чертовы штуки надо вообще запретить.
Да, перчатки. Если книга и ключ действительно существуют, отпечатки могут иметь значение.
Каждому по шкафу. Пальцем по корешкам, снять и положить на пол первый ряд книг, проверить второй. Быстро, в стремлении вытащить на поверхность что-нибудь значительное. И пускай нашедшим буду именно я.
Конвей заметила и девчачий интерес, и смешки или просто почуяла неладное.
– Следи за собой. Я тебя, конечно, дразнила, но ты и впрямь выплясываешь перед этими девицами. В таком возрасте они так и норовят в кого-нибудь втюриться и тренируются на каждом более-менее приличном существе мужского пола, до которого могут дотянуться. Заходил в учительскую? Думаешь, случайно все учителя-мужики противные уроды? – Она покачала головой. – Это чтоб меньше с ума сходили. Несколько сотен девиц, уровень гормонов на грани взрыва…
– Я не Джастин Бибер. И не намерен устраивать тут беспорядки.
Радостное фырканье.
– Тут и не нужен Джастин Бибер. Ты не урод, тебе не шестьдесят – вполне достаточно. Они хотят романтических переживаний – отлично, используй это. Только не оставайся наедине ни с одной из них.
Я вспомнил, как Джемма клала ногу на ногу а-ля Шэрон Стоун.
– И не думал даже.
– Погоди-ка, – совсем другим тоном, и я подскочил, не отдавая себе отчета, – вот она.
Нижняя полка, задний ряд книг, незаметна среди ярких цветных корешков. Обшарпанный старинный переплет.
Конвей осторожно, кончиком пальца, вытянула книгу. Вместе с облаком пыли. На обложке фотка, сепия, молоденькая пухлощекая монахиня, тонкие губы изогнуты в улыбке, то ли пугливой, то ли блудливой. Сзади переплет прилегал неплотно.
Я двумя пальцами аккуратно взял книгу за верх и низ, пока Конвей приоткрывала ее. Уголок форзаца загнут и заклеен скотчем, образуя треугольный кармашек. Внутри ключ.
Мы к нему не прикоснулись.
Конвей сказала, будто отвечая на мой вопрос:
– И все равно рано устраивать шум. У нас пока нет ничего определенного.
Вроде настал момент поднимать кавалерию: следовательская группа прочесывает школу, криминалисты сверяют отпечатки пальцев, социальные работники дежурят на допросах. Это вам не фотка с запиской, где вероятность пятьдесят на пятьдесят, что скучающая девочка-подросток пытается привлечь к себе внимание. Тут очевидный факт: девочка, которая могла находиться на месте убийства, – а возможно, четыре девочки. Или вообще все восемь.
Если Конвей вызовет подмогу, ей придется продемонстрировать О’Келли все новые обстоятельства, которые оправдают бюджетные расходы на пока не раскрытое дело. И – та-дам, с головокружительной скоростью я буду отправлен обратно в свой отдел, к Конвей приставят опытного напарника с солидным послужным списком, О’Гормана или другого подхалима, а он уж найдет способ вписать свое имя в отчет о раскрытии, если раскрытие все-таки состоится. Благодарю за помощь, детектив Моран, увидимся в следующий раз, когда кто-нибудь положит вам прямо в руки очередной жирный шанс.