Тайное письмо

Магда улыбнулась:

– Верно.

– Ты выглядишь иначе.

– Это моя нормальная одежда, – объяснила Магда, краснея.

– Смотрится намного лучше, – сказала девушка. – Кстати, меня зовут Саския.

– А меня – Магда.

– И что ты здесь делаешь, малышка Магда?

– Хочу помочь.

– Неужели? – Саския бросила сигарету себе под ноги. Она хмыкнула, оглядев Магду с головы до ног. – Может, у тебя и получится. Хочешь кофе? Я должна встретиться кое с кем. Пойдем со мной.

– Спасибо, – с радостью сказала Магда. – Я с удовольствием.

Кафе находилось в темном подвале на небольшой боковой улочке рядом с университетом. Саския быстро сбежала по железной лестнице, Магда шла за ней следом. Ее глаза не сразу привыкли к полумраку.

– Что это за место? – спросила она.

– Это отдельное помещение в баре. Здесь собираются… сочувствующие.

– Сочувствующие чему? – с невинным видом спросила Магда.

– Движению, – прошептала ей на ухо девушка. – Ты же сказала, что прочитала листовку.

– Да… прочитала.

– Значит, тебе известно, чем мы занимаемся?

– Думаю, да, – с неуверенностью в голосе ответила Магда.

– Ты точно хочешь в этом участвовать? – спросила Саския. – Потому что, если ты присоединишься к нам, обратной дороги уже не будет.

– Я понимаю, – сказала Магда. Ее сердце бешено билось в груди.

– Тогда пойдем. Я познакомлю тебя с остальными.

В темном углу расположилась небольшая группа молодых людей и девушек. Они теснились за одним столом, на котором стояли пустые кофейные чашки и блюдца с сигаретными окурками.

– Привет всем, – сказала Саския. – Это Магда. Она хочет помогать нам.

Худой молодой человек с темными волосами и еще более темными глазами сделал глубокую затяжку и с подозрением посмотрел на Магду. Затем он встал, взял Саскию за руку и отвел ее к барной стойке, находившейся в противоположной стороне помещения. Магде показалось, что у него был сердитый вид. Саския развела руками, и Магда услышала, как она воскликнула: «Да, она очень юная. Но ее желание искреннее!».

Через несколько минут они оба вернулись.

– Ты должна кое-что понять, – сказал молодой человек. – Это не игра. Это опасно. Мы все осознаем риск. И мы готовы умереть за то, во что верим. Ты это понимаешь?

На мгновение внутри у Магды все сжалось от страха. Она с тоской подумала о кухне в их фермерском доме, о маме, пекущей яблочный пирог, о коровах во дворе. Магда могла уйти в тот же момент и обо всем забыть, но что-то заставило ее прогнать от себя эти мысли.

– Я понимаю, – ответила она. – Но я больше не могу стоять в стороне и ничего не делать. Я не могу жить во лжи.

Молодой человек улыбнулся и дотронулся до ее плеча.

– Ты очень юная, – мягко заметил он. – Сколько тебе лет?

– Шестнадцать, почти семнадцать, – сказала Магда.

Это было ложью, потому что семнадцать ей должно было исполниться только через девять месяцев, но Магде хотелось произвести впечатление на парня.

– Мы все старше тебя. Саскии двадцать два, мне двадцать четыре. Боюсь, ты еще не осознаёшь, во что пытаешься ввязаться.

– Мой брат сейчас в Англии, – заявила Магда. – Он сражается на стороне британцев. Я люблю его, и если он не может поддерживать наше правительство, то и я не могу. Да, я очень молода, но не могу смотреть на то, как люди, которых я люблю, вроде моей подруги-еврейки Лотты, страдают.

Собравшиеся приветствовали ее. Они рассказывали о своих планах, мечтах и надеждах на лучшее будущее. Макс – молодой человек с темными глазами – был одним из лидеров группы. На Магду он произвел впечатление человека страстного и полного энтузиазма. Она восхищалась им и, возможно, даже немного влюбилась. Но, что еще важнее, она чувствовала, что наконец-то у нее появилось дело в жизни, дело, которое могло помочь Лотте и миллионам таких же, как она.

За лето и осень 1942 года было напечатано четыре листовки под названием «Листовки “Белой розы”». Шесть участников группы писали их, другие раздавали. Но делали они это не стихийно на улице: листовки раскладывали в почтовые ящики ученых, преподавателей и других интеллектуалов, которые, как надеялись участники группы, могли проникнуться их идеями.

В следующие месяцы Кете имела возможность убедиться, что Магда возвращается из своих велосипедных прогулок в целости и сохранности, и стала доверять ей. Осмелев, Магда наконец-то призналась матери, что иногда доезжает до Мюнхена, хотя настоящую цель своих поездок по-прежнему держала в секрете.

– Не знаю, зачем тебе нужно так часто ездить в Мюнхен, – пожаловалась Кете однажды воскресным утром, когда Магда снова собралась на прогулку. – Что ты там целый день делаешь?

– Гуляю, – уклончиво ответила Магда. – Я хочу поступить там в университет… после войны. Мне нужно узнать город. Кроме того, мне там нравится. Я чувствую себя свободной.

– Но я волнуюсь за тебя, – продолжала Кете. – Ты еще совсем юная.

– Мне уже шестнадцать, мамочка. Через год я должна буду работать на фронт.

– Оставь ее в покое, – сказал Петер. – Она разумная девочка. Помогает нам на ферме, делает уроки. Пусть у нее будет хоть немного свободы.