Тайное письмо

Магда была поражена хладнокровию Саскии. Быть такой спокойной и непринужденной в присутствии солдата в форме – ей это казалось чем-то невероятным. Жильцы собрались в подвале. Детишки кричали, прижимая к себе своих игрушечных медвежат, а матери пытались их успокоить, некоторые из них были в халатах, с бигуди на волосах. У консьержки был список тех, кто проживал в доме, и она кропотливо отмечала всех, кто входил.

– Беккеры из третьей квартиры отсутствуют, – сказала она, с осуждающим видом обводя взглядом комнату.

– Может, кому-нибудь стоит подняться и постучать в их дверь? – предложил Клаус.

– Нет, – возразила женщина с бигуди. – Это небезопасно. Вдруг бомбардировщики уже совсем рядом?

Здание затряслось. Послышался сильный грохот, а потом ревущий звук – такого громкого Магда еще никогда в жизни не слышала. Собравшиеся в подвале люди вскрикивали от ужаса, матери хватали своих детей, мужчины закрывали руками членов своих семей, пытаясь защитить от невидимой угрозы.

– Думаю, лучше оставаться здесь, – прагматично заявил Клаус. – Если Беккеры там, то либо для них все кончено, либо они сейчас спустятся сюда.

– Они уехали, – с раздражением в голосе сказал один из мужчин. На нем был шелковый халат. – Я видел их из своего окна некоторое время назад.

– Что же вы сразу не сказали? – возмутилась консьержка из своего укрытия под маленьким столиком.

– Но теперь ведь это уже неважно, правда? – проговорила женщина с бигуди, прижимая к груди двоих детей.

Здание снова затряслось. Прогремел еще один взрыв – на этот раз еще ближе. Большинство людей сидели на полу, прижавшись спинами к стене. Они обнимали руками колени, инстинктивно пряча лица. Дети начали плакать, и матери пытались их успокоить.

– Совсем близко упала, – сказал человек в халате. – Совсем, черт возьми, близко.

Потом раздался еще один взрыв. И еще…

Когда прозвучал сигнал отбоя, жильцы стали подниматься вверх по лестнице. Их здание чудесным образом уцелело, но небо неподалеку было красным от пожара, а на месте некоторых жилых домов появились зияющие воронки. Из холла Магда и Саския с недоумением смотрели сквозь разбитое стекло входной двери на обломки кирпича, осколки стекла и куски мебели, разбросанные по дороге. Где-то под завалами стонали и кричали люди. Перепачканные кровью дети бежали по дороге и звали своих матерей.

Саския обняла Магду за плечи, пока они наблюдали за этой жуткой картиной.

– Мы все равно ничего не можем сделать, – сказала она.

– Но мы должны им помочь! – возразила Магда, глядя на нее полными ужаса глазами.

– Этим займутся другие. Пойдем, малышка, я отведу тебя наверх и уложу спать.

Саския проводила ее вверх по лестнице, помогла снять кофту и предложила сесть на кровать.

– Да ты вся дрожишь! – воскликнула она. – Давай я помогу тебе снять юбку.

Магда села на край кровати и сняла блузку. Саския присела на корточки рядом, сняла с нее ботинки и чулки.

– Все в порядке, – тихо сказала она, – бомбардировщики улетели. Сегодня они не вернутся.

Она положила ноги Магды на кровать и накрыла их стеганым одеялом. Магда улеглась, но ее по-прежнему трясло. Саския присела на краешек кровати и погладила Магду по голове.

– А теперь, малышка, постарайся отдохнуть, – прошептала она.

Глаза Магды стали медленно закрываться, ее ресницы задрожали, и она провалилась в глубокий, но неспокойный сон.

Глава шестнадцатая

Ньюкасл, февраль 1943 года

Когда Имоджен проходила вдоль фасада красивого, величественного здания из красного кирпича, в котором располагался студенческий профсоюз, с неба волнами хлынул дождь: его капли часто застучали по решетчатым окнам, они отскакивали от серой мостовой и забрызгивали грязной водой ее чулки, проникая сквозь тонкую кожу темно-коричневых туфель-лодочек. Имоджен пробежала последние несколько ярдов до Архитектурной школы, держа над головой свой кожаный портфель. Она до сих пор волновалась всякий раз, когда входила через большие деревянные двери этого внушительного здания в псевдоготическом стиле с высокими сводчатыми окнами и кирпичными стенами, увитыми плющом. Имоджен была одной из двух девушек на курсе, состоявшем из шестидесяти человек, и очень этим гордилась. Кроме того, возможно, впервые в жизни ей казалось, что у нее появилась настоящая цель.

Поднявшись наверх в студию, окна которой выходили во двор, она сняла мокрое пальто, стряхнула с него капли и повесила на гвоздик у двери, чувствуя, что остальные студенты не сводят глаз с ее стройной фигуры. Имоджен, с ее темными волосами и зелеными глазами, постоянно становилась объектом ухаживаний со стороны мужчин, которые пытались пригласить ее на свидание. Это одновременно и раздражало ее, и льстило ей.

– С добрым утром, Джинни, – поприветствовал ее однокурсник Джайлс. – Как дела у моей любимой девушки? Так до сих пор и не решилась выйти за меня замуж?

– У меня все отлично, Джайлс, спасибо, – сказала Имоджен, направляясь к своей чертежной доске. – И нет… я пока что не готова принять твое предложение.