Тайное становится явным

— В любви и на войне, Кларисса, все честно. Вы разве этого не знаете?

— Да, это так. Но мы с вами любим друг друга или находимся в состоянии войны? Можете не отвечать. У меня возникло подозрение, что меня использовали как подсадную утку. Это так называется?

— Кларисса, я думаю, что вы чудесная девушка. Я хотел, чтобы вы были моим союзником, но просто не знал, как это лучше всего сделать. И подумал, что это был самый лучший способ.

— Понятно. Полагаю, что Одри тоже ваш союзник, только в ее случае ваш подход был несколько более чувственным. Что я должна делать, чтобы меня тоже так целовали? Я думаю, мне повезло, что у меня не так много сестер.

— Вы устроили на меня засаду для того, чтобы сказать мне все это? — спросил Кэллаген.

— Нет, не для этого. — Она покачала головой. — Я хотела кое-что спросить у вас и была бы очень обязана, если бы вы сказали правду. Все, что вы мне наговорили о том, что не думаете о причастности Блейза к краже, было ерундой? А он вас беспокоит, не правда ли, Слим?

Он кивнул.

— И так же сильно, как и вас, Кларисса. Я знаю, что вы разыграли спектакль в тот вечер, когда я появился в его доме и обнаружил там вас с Эсме. Я догадался, почему вы сопровождали Эсме, и понял, что это совсем не ваша роль — изображать даму для сопровождения влюбленных…

— Вы правы. Я за нее боялась. Она такая глупая. Эсме всегда была большущей дурой, Слим.

— Я тоже так думаю, — произнес Кэллаген. — У вас есть для меня какие-нибудь новости?

— Да, кое-что есть, — сказала она. — Когда вы уехали, я все время, как мы договорились, следила за Эсме и за ее перепиской. Никаких важных писем она не получала, по крайней мере из того, что было отправлено в нашем округе. Но сегодня вечером, пока вы развлекались с Одри в летнем доме, кто-то позвонил из Экзетера и попросил Эсме. Я в этот момент была в холле, поэтому быстро прошла в кабинет папы, где есть отводная трубка от телефонного аппарата в холле, и подслушала разговор.

Кэллаген закурил.

— Кажется, это может быть интересным.

— Это, конечно, очень интересно. Но меня все это сильно беспокоит. Звонил мужчина. Он не кричал и не допускал ничего подобного, но голос его был очень сердитым. Он сказал Эсме, что хотел бы поговорить с ней и настало время открыть все карты. Он сказал, что она должна встретиться с ним как обычно, в половине двенадцатого сегодня вечером, а если она не придет, то у нее будет масса неприятностей. Мне совсем не понравился его тон, — закончила она.

— Я бы не стал волноваться от того, как звучит человеческий голос. От слов не бывает много вреда. А вы не знаете, где находится это их «обычное место»?

Кларисса покачала головой.

— Нет, не знаю. Я даже не знала, что у них есть такое место. И не знала, что Эсме с кем-то встречается. Для чего ей нужно с кем-то встречаться тайно?

— А почему женщины встречаются с мужчинами тайно? — усмехнулся Кэллаген.

— А вы знаете, кто этот мужчина? — спросила Кларисса.

— Могу догадаться, — сказал Кэллаген.

Она дотронулась до его руки.

— Знаете, Слим, вы меня обманули, но я склоняюсь к тому, чтобы вам довериться. В вас есть что-то такое, что мне действительно нравится. Обещайте мне, что с Эсме ничего не случится. Хорошо? Я очень не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Кэллаген. — Я попробую позаботиться об Эсме. Учусь быть Санта Клаусом для вашей семьи.

— Это уж точно! Винди мне тоже об этом говорил, — вспомнила она. — Во всяком случае, это в первый и последний раз, но я хочу, чтобы за мою информацию мне заплатили. И когда я говорю заплатили, я именно это и имею в виду. Вы очень много мне должны, Слим. Вы заставили Винди наговорить мне массу ерунды о том, что я ужасно вам нравлюсь, и ему удалось подловить меня на это, как школьницу. Во всяком случае, мне в любой момент, может быть, придется уходить в монастырь или еще куда-нибудь.

Она подошла вплотную к нему и сказала:

— Мистер Кэллаген, кажется, мне что-то попало в глаз. Посмотрите, пожалуйста, что это?

— Кларисса, в вас есть что-то чертовски симпатичное. Если бы не Одри…

— К черту Одри! Одри может сама о себе побеспокоиться. Просто дайте волю своим чувствам, хотя бы на минуту, и не вспоминайте о других женщинах, когда вы должны целовать меня.

Через минуту она спросила:

— А еще я должна что-нибудь для вас сделать?

— Не думаю. Вы хорошо поработали, Кларисса.

— Хорошо. Только запомните… Я полагаюсь на вас… Думаю, Одри тоже… Позаботьтесь об Эсме… Я думаю, вы довольно милы, Слим. — Она направилась к своей двери. — Я знаю, вы сильно приударяете за Одри. Я могу это понять… Если бы я была мужчиной, то тоже бы так поступила. В ней что-то есть… вы же знаете…

Она состроила ему рожицу и закрыла дверь.

* * *

В девять часов Кэллаген зашел в курительную комнату на первом этаже. Он позвонил и попросил, чтобы ему разыскали Николлза.

Когда Николлз пришел, Кэллаген сказал: