Тайное... Забытое... Невероятное...

Когда страх исчез, дед нам рассказал, что это хозяин леса, и, когда ему голодно в лесу, он приходит к пасеке, и стоит в орешнике (отмечаемая большинством информаторов поведенческая линия — затаивание за деревьями или кустарником при наблюдении за человеком, — М.Б.). А когда дед уходит, то начинает выбирать из костра картошку. Вот и приходится, дескать, оставлять ему порцию. В один из приездов к деду я однажды уснула на коленях бабушки, а проснулась от тихой беседы. Дед: “Лошадь на днях ушла. Была с колокольчиком, а все же никак не найду. Возникла мысль: “А не в овраг ли она упала?“ Спустился туда, держась за кусты. Услышал не то стон, не то плач. Думаю, лошадь сломала ногу. Раздвигаю тихонько кусты: Пресвятая Богородица! Что я вижу! Вроде логова под корнями, травы натаскано много, на ней лежит “хозяйка“. Живот огромный. Видно рожает. А “сам“ сидит перед ней на корточках, руки на коленях. Подпирает голову руками и мычит. И только потому они не услышали меня. Надо же, все как у людей. И муки те же!“

Итак, рассказы о непосредственных встречах с человекоподобными выглядят натуралистично по сравнению с приведенными в начале раздела. Во всех названных случаях местные жители прекрасно понимают, с кем или чем имеют дело.

Вот почему на данном этапе работы по изучению снежного человека я резко возражаю против смешивания многих еще только заявленных к изучению явлений неясной этиологии с эффектом проявления жизнедеятельности животного, именуемого “снежным человеком“. На этом хочу заострить внимание читателей и всех, кто записывает народные повествования, будь они фольклорного, этнографического или уфологического характера. Во всех этих областях достаточно и буквально собственных объектов исследования. Нежелание или неумение их различать очень мешает работе гоминологов. Прецеденты плутания среди трех сосен уже были.

В 1975 году произошло для меня значительное событие. В издательстве “Мысль“ вышла работа И.С. Гурвича “Таинственный чучуна (история одного этнографического поиска)“, оставшаяся практически не замеченной нашей общественностью. В ней повествуется об увлекательнейшем научном поиске, длившемся два десятилетия. Автор этой воистину интереснейшей детективной по сути повести, крупный ученый-этнограф, еще в студенческие годы заинтересовался сведениями о диких людях крайнего северо-востока Якутии: “Мысль о проверке этих сведений тогда казалась мне такой же несбыточной, как участие в этнографической экспедиции на Марс. Однако судьба распорядилась иначе. После окончания Московского государственного университета заполярный Оленекский район Якутской АССР стал надолго моим родным краем. Работая здесь, в одном из самых отдаленных уголков Якутии, я познакомился с жизнью оленеводов, охотников, рыбаков, стал заниматься сбором этнографического и фольклорного материала. И тогда услышал удивительные легенды о диких людях…“

Конечно, любое знание рождается не из ничего, не на пустом месте, и И.С. Гурвич начал свою работу еще в Москве с книг маститых этнографов, изучавших эти края.

От В.Г. Богораз-Тана, П.Л. Драверта, Г.В. Ксенофонтова поступили в наше время сведения в места цивилизации, что Якутия полна слухами о чучуне (иногда называют чучунаа) — существе, сравниваемом с первобытным человеком, полностью покрытым шерстью. Он иногда предстает перед очевидцем ниже человеческого роста, но чаще бывает значительно выше его. Чучуна обладает сильнейшим свистом, издает отдельные нечленораздельные звуки. После его посещения на земле остаются четкие полуметровые следы ноги человеческого типа. Он отличается отменной ловкостью, чрезмерной силой, умением обстреливать стойбища и отдельные объекты камнями. Живет в ямах, небольших гротах и пещерах. Ведет бродячий одиночный образ жизни. Постойте, да ведь мы теперь знаем — это та характеристика, которая полностью совпадает с характеристикой снежного человека! Но есть и две особенности, которые свидетельствуют либо о фольклорной надстройке образа, либо о чем-то действительно принципиально отличном. Чучуна якобы носит на себе шкуру оленя мехом наружу (собственная волосатость?) и бывает… вооружен копьем или примитивным луком.

Все, занимавшиеся данным вопросом в начале века, считали, что в результате столкновений с людьми, стоящими на более высоком уровне развития, чучуна находится на полном пути к исчезновению. То же характерно и для нашего гоминоида.

Конечно, как выяснилось, всех исследователей прежде всего интересует извечная мысль — почему существом выбран для жизни столь крайний север?

Почти у всех возникали ассоциации с верованиями якутов в чудовищ нижнего мира. Но тот, кто имеет о них представления, понимает, что такие чудовища никак не могут быть соотнесены с реальными сведениями о чучуне.