Тайной владеет пеон

— Нет, Донато. Вот этого вы не сделаете. Подполь­щики не убийцы. Адальберто еще молод. Попытайтесь заставить его понять всю мерзость своего предательства, сообщите о нем во все учебные заведения Гватемалы. И пусть уберется. Пока этого будет достаточно. По­езжайте.

Ночь. Багровая луна медленно пропечатывается меж­ду двумя горными пиками — словно могучая рука зажи­гает красный фонарь над городом. В ответ тысячи ма­леньких фонариков вспыхивают на узких улицах Са­капа. Пивовары, мукомолы, скотоводы, гончары высы­пают из домов. Первая карнавальная ночь — кто может ее пропустить? Наранхо наблюдает из окна домика Чо­кано за оживленными, смеющимися, говорливыми, пою­щими толпами людей. Море масок и море шуток.

— Зачем они несут с собой ружья? — удивляется На­ранхо.

Чокано тоже достает из-под половицы ружье и впол­голоса объясняет:

— Наши юноши любят веселые битвы, парень. А се­годня битва будет особая. Новено хочет свести с ними счеты.

— С кем, дядюшка Чокано?

— С босяками из Гондураса, — ворчливо отвечает Чокано. — Я думал, ты быстрее сообразишь.

— Можно мне с вами?

— Нельзя. Приезжий товарищ не велел тебя выпускать. А на крышу полезай, если нога зажила. Оттуда все увидишь, как в театре.

И Наранхо увидел. Из старых казарм выпрыгивали солдаты и офицеры армасовской армии — выпрыгивали из окон, обезумевшие, растерянные, в одном нижнем белье, и бежали без оглядки по широкому бетонирован­ному шоссе в сторону границы. Некоторые отстрелива­лись, но продолжали бежать. А грозная неумолимая толпа преследовала их с ружьями и добивала песней. И песня действительно заглушала стрельбу. Все в ней было просто и ясно:

Сакапа чужеземцам не зацапать:
Не фрукт — никак не бросишь на весы.
Беги, освободитель, из Сакапа
И грязь свою подальше уноси!

Ах, как хотел бы Наранхо быть с теми, кто гнал в эту минуту армасовцев по освещенному луной шоссе! Наце­пить на себя маску и гнать прочь эту свору, отнявшую у него деда! Гнать и петь песню. Наранхо любит песни. Много их знает кариб, но такой смелой и сильной он еще не слышал...

Не фрукт — никак не бросишь на весы...

А когда армасовцев выгнали из города, на площадях начались настоящие карнавальные битвы. Ведь та была ненастоящей. Юноши и девушки обливали друг друга водою из ведер, ряженые обсыпали жителей мукою из мешков: она заменяла сакапанцам конфетти и, падая на землю, походила на снег, которого была лишена жаркая Сакапа.

Из городской тюрьмы молодые крестьяне выводили приговоренных армасовцами к смерти.

Витрины магазинов с портретами президента Армаса заклеивались призывами к борьбе против тирании.

Склад оружия интервентов был растащен в полчаса, винтовки, пулеметы, гранаты поплыли в горы.

— Я хочу быть с ними! — воскликнул Наранхо.

— Ты и сейчас с ними, — мягко произнес Ривера.

Он бесшумно взобрался на крышу и стоял рядом с мальчиком, всматриваясь в город, освещенный луною, фонарями, выстрелами и высветленный огромными бе­лыми, обсыпанными мукой квадратами площадей.

— Как вы думаете, сеньор, армасовцы вернутся об­ратно? — с беспокойством спросил Наранхо.

— Конечно, вернутся. — В голосе Риверо Наранхо даже почувствовалось легкое удивление. — Награбят кое-где верхнюю одежонку, а кое-где выпросят пушечки и вернутся. Но они будут вести себя на полтона тише. Вот что важно. Они не забудут, как в ночных рубашках сверкали пятками! — Он улыбнулся. — А теперь будем выбираться из Сакапа.

Их провожал тот же Дуке. Казалось, он помолодел на десяток лет. Глаза его щурились, пряча смех, губы раздвигались в улыбке; он прищелкивал пальцами и, если бы мог, притопнул ногой.

— Как славно они бежали, — начал он, увидев Ри­веру. — Мой шеф будет в восторге. Я понял, как Армас держит слово. Они готовились перебраться в столицу. Дон Кастильо боится уже и армии, и гвардии. Я с ва­ми. Ты мне веришь, Ривера?

— За последнее время я привык не очень верить сло­вам, Фернандо. — Лицо Риверы сузилось: наверное, он подумал о предателях, пробравшихся в сердце пар­тии. — Но я верю делам. Ты держался с нами, и наша лицейская дружба не стерта временем.

— Где я могу найти тебя? — живо спросил капитан. Поезд тронулся, и он шел рядом с вагоном.

— Иди в этом же направлении, — весело крикнул Ривера, — и попадешь ко мне. Не волнуйся — мы встре­тимся.

Капитан откозырял.

Наранхо тихонько дотронулся до рукава Риверы и по­казал на молодого пастуха: взобравшись на крону ман­гового дерева, он ловко подсекал плоды, которые издали походили на елочные игрушки, и сбрасывал их вниз смеющимся девушкам, а они освещали его маленькими фонариками.

— Сеньор Карлос хотел, чтобы Хосе и я долго-долго отдыхали вот так, — засмеялся Наранхо.

— Ну, эти-то ребята только что крепко поработа­ли, — живо откликнулся Ривера. — Они заслужили кар­навальные игры. А тебе работа еще предстоит, Наранхо. Давай договариваться...