Таинственная карта

Счастливые времена, когда читатель мог с полной уверенностью сказать, какая перед ним книга – художественная, публицистическая или документальная, похоже, ушли в прошлое. Некогда незыблемые границы между фикшн и нон-фикшн с одной стороны, а также между разновидностями нон-фикшн с другой, стали в последние годы опасно проницаемыми. Биографию запросто можно перепутать с романом, монументальная монография пишется языком высокой поэтической прозы, актуальная публицистика рядится в костюм исторического исследования, рассказ становится неотличим от эссе, а с фланга крадется новый и загадочный жанр автофикшн, сращивающий в рамках одного текста мемуары, эссеистику и художественное высказывание. Начавшись с кинематографа, фактически переставшего различать кино игровое и документальное, тенденция эта перекинулась на пространство чтения, меняя его географию куда сильнее, чем можно было заподозрить. Заменив в известном стихотворении Мандельштама Европу на литературу, мы смело можем вслед за поэтом воскликнуть «впервые за сто лет и на глазах моих меняется твоя таинственная карта». Контуры новых земель движутся буквально в режиме реального времени, поэтому любая граница, проведенная через это живое, изменчивое пространство, будет условной и временной. Но провести ее всё же необходимо, поэтому пусть она пройдет здесь.

О себе и о других

Николай Кононов Восстание [164]

Знаменитый русский философ-космист Николай Федоров, создатель так называемой «философии общего дела», считал необходимым все силы науки бросить на «воскрешение отцов»: в его картине мира рай следовало построить не где-нибудь, но на земле, по эту сторону смертной черты, вернув за нее всех когда-либо умерших. Документальный роман журналиста Николая Кононова «Восстание» – в некотором смысле проекция федоровских идей на плоскость словесности: этот не имеющий, пожалуй, аналогов в современной русской прозе текст возвращает его герою, Сергею Соловьеву, если не буквально физическую жизнь, то голос и индивидуальную судьбу.

Сергей Дмитриевич Соловьев прожил жизнь необычайно длинную (родился в 1916-м, умер в 2009-м), и столь же фантастическую, сколь и скрытную, потайную. Соловьеву всегда было от чего прятаться: сын управляющего в дворянском имении, он с рождения нес на себе печать принадлежности к классу «угнетателей». В 1937 году отец Соловьева был репрессирован, что еще ухудшило положение сына. Техникум (об институте для человека с его анамнезом не могло быть и речи), неприметная работа топографа на одной из строек социализма, начало войны, фронт – топографы получали бронь, но Соловьев ушел на войну добровольцем, рассчитывая избавиться от позорного клейма «сын врага народа»…

Всё это, в общем, довольно типично для сталинской эпохи, однако в дальнейшем судьба героя закладывает крутой и неожиданный зигзаг. Ранение, плен, лагерь для военнопленных, а после него – служба во Власовской армии, и снова концлагерь, еще страшнее прежнего: Соловьев отказывается надеть немецкую форму и вступить в ряды эсэсовцев… Побег, относительно мирная жизнь и работа в Бельгии, ностальгия, возвращение на родину – и новый концлагерь, теперь уже советский. В 1953 году Соловьев активно участвует в знаменитом Норильском восстании – том самом, в котором десятки тысяч бесправных заключенных выступили против чудовищных лагерных порядков и победили, а после пытается поднять еще один бунт – в Колымских шахтах. И это далеко не конец его, если в данном случае уместно это слово, приключений.