Таинственные чары

Когда воспоминания приобретают живость первых впечатлений, или когда, продолжаются одни и те же ощущения, тогда становится невозможно отличать их от действительности. Это именно и бывает, когда чрезмерно возбуждают впечатлительность мозга, непрерывно занимая его одним и тем же предметом. Тогда видим, слышим свои собственные мысли так же ясно, как будто образы и звуки приходили извне, и рассудок, обманутый ложным впечатлением, впадает в заблуждение.

Тассо[62], любовь которого сделалась источником всех его несчастий, стал наконец верить, что имеет гения, который разговаривает с ним; Тассо говорил, что от этого гения он узнал такие вещи, о каких никогда не читал и не слышал и каких до него никто не знал. Мансо, его друг, рассказывает, что, желая однажды убедить его в иллюзии, получил следующий ответ: Так как мои доводы не могут убедить вас, то я прибегну к опыту, дабы вы сами видели гения, о котором я говорю и в существование которого вы не верите мне на слово. – Согласен, отвечал Мансо. На следующiй день, когда они оба сидели около огня, поэт стал пристально смотреть на окно, не отвечал на вопросы друга и вероятно не слыхал, что тот говорил.

«Наконец, сказал он, вот мой гений явился; любуйтесь им и верьте всему, что я вам говорил.» Мансо взглянул по указанному направлению, но ничего не заметил, кроме солнечных лучей, проникавших через окно в комнату. Между тем как Мансо смотрел во все стороны, не находя ничего необыкновенного, Тассо занялся весьма серьезным разговором, ибо, прибавляет Мансо, хотя я видел и слышал только его одного, однако речь поэта была расположена так, как будто разговаривали два собеседника; он поочередно спрашивал и отвечал. Разговор касался столь высоких предметов, слог до того был возвышен и необыкновенен, что я пришел вне себя от удивления; я не смел ни говорить, ни спросить его, где находился указанный им гений, с которым он беседует.

«Удивленный этим событием, я очнулся тогда только, когда Тассо, обратившись ко мнй, сказал: «Избавились ли вы от своих сомнений?» Далеко нет, отвечал я; они стали гораздо сильнее; я слышал удивительные вещи, но ничего не видел из того, что вы прежде рассказывали мне.» (Vie du Tasse par Manso. – La théorie des songes, par l’abbe Richard, p. 235. – Haole’s Life of Tasso, p. 48.—Friend, by S. T. Coleridge, vol. XI, p. 236.—FeiPs Fieberlehre, Halle, 1802).

В этом интересном наблюдении мы замечаем тот же факт, который указали в грезах, именно, разговор как бы происходящий между двумя лицами, тогда как его ведет одно лицо. Сюда же можно отнести чувство двойственности, замеченное нами во многих случаях. Так, некоторые слышат голос, приказывающий им убить себя; они уже готовы прекратить свои дни, как другой голос кричит им, что не следует посягать на самоубийство.

Незначительные, по-видимому, причины могут содействовать развитию иллюзий и галлюцинаций; нижеследующая, кажется, не упомянута ни одним автором.

Вечернее чтение и разговор о печальных или просто о трогательных предметах, продолжавшиеся довольно долго, производили много раз род головокружения у нервных, впечатлительных особ, и вели к беспокойству, страху, даже к видениям. Конолли говорит, что находившаяся в этих условиях дети просыпались среди страшных сновидений и в течение известного времени имели важное понятие относительно окружающих предметов (р. 322). Мы пользовали одного весьма образованного и просвещенного человека, который, спустя нисколько лет после жестокой лихорадки, приходил каждый вечер в неописуемый ужас, испытывал невыразимый страх, и ежеминутно ожидал увидеть призрака. Он сознавал, что это состояние было следствием его болезни; но едва наступала темнота, как исчезала вся его твердость.

Хотя этот обзор нравственных причин иллюзий и галлюцинаций весьма недостаточен, однако всё же может дать понятие об их происхождении и об условиях, благоприятствующих им.

Физические причины.

Исчисление нравственных причин, возбуждающих галлюцинации, достаточно показало, что постоянные, преобладающие идеи, сильные страсти, усиленные занятия могут вести к вышеупомянутым следствиям у предрасположенных особ. Рассказывать новые факты значило бы бесполезно увеличить число уже имеющихся. Исследование физических причин, влияние которых сделалось теперь гораздо значительнее, повело бы нас к повторению фактов, которые мы уже рассказали на предыдущих страницах. Нам остается только рассмотреть несколько фактов, в которых влияние причины может дать полезные сведения о происхождении гaллюцинaций, но, прежде чем мы приступим к этому, нам кажется необходимым сказать следующее: