– Меня зовут Изабель Мередит, – продолжала она. – Когда он пришел… когда той ночью он покинул прием в доме леди Харборо, он едва понимал, что делает. Он пришел ко мне, потому что когда-то мы… Однажды я помогла ему. Дала немного денег. Я совсем небогата, как видите. Зарабатываю на жизнь шитьем. То, что человек его таланта вынужден вот так прятаться… но он действительно в опасности, мистер Тейлор, в большой опасности. Что еще ему было делать?
– Например, сказать правду, вот что. Прийти на Бёртон-стрит – он знает, куда именно – и поговорить со мной и моим партнером, Фредом Гарландом. Если он в опасности, это лучшее, что он может сделать. И при этом неплохо бы говорить правду.
Она несмело провела пальцем по узору на скатерти.
– Понимаете, он такой нервный, у него богатое воображение, – сказала она, помолчав. – Он художник и чувствует больше, чем большинство из нас. И острее…
Джим ничего на это не сказал. Единственным художником, знакомым ему хорошо и лично, был Уэбстер Гарланд – крутой и жесткий как сарыч. Если что его и отличало, так это целеустремленность и превосходный глаз, а вовсе не восприимчивость ко всяким… фантазиям.
– Вот что, – сказал он после долгого молчания. – Будь это кто другой, я бы и ухом не повел. Но мы как раз пытаемся кое-что узнать – не о самом Маккинноне, о других. А он отчасти замешан во всем этом. В этой истории есть и мошенничество, и финансовые махинации, и всякая спиритическая чушь, выбирайте на любой вкус – если не что-то похуже. Так что вопрос в том, что же он на самом деле натворил? И как
– Мы познакомились в Ньюкасле, – объяснила она. – Он отнесся ко мне по-дружески. Он тогда только начинал свою карьеру. Сказал, что настоящим именем на сцене пользоваться не может – он ведь на самом деле не Маккиннон, – иначе отец узнает и убьет его, или запрет где-нибудь.
– Да ладно!
– Он сам так сказал.
– И кто же его отец?
– Он не говорил. Какая-то важная шишка. Дело в наследстве – фамильные сокровища, или что-то в этом роде. Но он все бросил ради искусства. А отец боялся, что это опозорит семью, понимаете?
– Гм-м, – Джим погрузился в пучины скепсиса. – А при чем тут Беллман? Он-то как попал в эту компанию?
Изабель Мередит отвела глаза.
– Я думаю, – едва слышно прошептала она, – что это из-за убийства.
– Так. Продолжайте.
– Алистер никогда не говорил прямо, но… намекал. Это как-то связано с…
Она встала и, открыв ящик комода, достала записную книжку, а из нее – старую, пожелтевшую газетную вырезку. Даты на ней не было.
Здесь вырезка обрывалась. Джим разочарованно посмотрел на хозяйку.
– Может там хоть дата была? – кисло спросил он.
– Не знаю. Я сама нашла ее, когда… она выпала у него из кармана пальто. Увидав ее у меня в руках, он так побледнел… Сказал, что у него возникли странные картины в голове. А что? Вам это о чем-нибудь говорит, мистер Тейлор?
У Джима звенел в ушах голос миссис Бадд, вещающий из темноты: «
– Вы знаете женщину по имени Нелли Бадд? – спросил он на всякий случай.
– Нет, – растерялась она. – А кто это?
– Как там у них это называется… – медиум. К Маккиннону отношения не имеет, но говорила она о том же, о чем пишут в этой заметке. Кстати, можно я ее себе оставлю?
Она замялась – явно не хотела выпускать из рук что-то, имеющее отношение к Маккиннону.
– Ну, ладно-ладно, – успокоил он ее. – Я только текст перепишу. Он ничего больше об этом деле не говорил?
Она покачала головой.