Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды»

Людям она внушала благоговейный трепет. Даже завзятые обольстители и лучшие женихи города терялись в ее присутствии и чувствовали себя неуклюжими, неопрятными и косноязычными. В совсем еще юном возрасте леди Мэри интуитивно поняла: вместо того, чтобы возбуждать любовь, она ее отпугивает. И все потому, что слишком красива. Тень трагедии уже проступала в ее глазах цвета грозового цела, и помолвка была лишь отчасти тому причиной.

Некоторое время она сидела неподвижно. Затем из-за стеклянных дверей библиотеки донеслись голоса. Она вздрогнула, книга с грохотом выпала у нее из рук на железную решетку в полу.

– Мистер Беллман, миледи, – сообщил лакей, открывая перед посетителем дверь.

Аксель Беллман в сером утреннем костюме шагнул внутрь и едва заметно поклонился. Леди Мэри улыбнулась – лакею.

– Благодарю вас, Эдвард, – сказала она.

Он удалился. Дверь почти бесшумно затворилась.

Леди Мэри сидела, как статуя, у бассейна, сложив руки на коленях. Тихая, будто белая водяная лилия у ее ног. Беллман негромко кашлянул: под пальмами зимнего сада это прозвучало как негромкий рык леопарда, готового прыгнуть с ветки на хрупкую спину газели.

Наконец он шагнул вперед и заговорил.

– Могу я пожелать вам доброго утра?

– Не вижу причин запрещать вам это.

Улыбка чуть тронула его губы. Он встал недалеко от нее, заложил руки за спину. Луч бледного солнца позолотил половину его тяжелого лица.

– Вы сегодня очаровательны.

Она не ответила, только подняла руку и, отломив кромку глянцевитого пальмового листа, принялась спокойно полосовать ее ногтями.

– Благодарю, – едва слышно произнесла она спустя некоторое время.

Он взял стул и сел рядом.

– Полагаю, вам будет интересно узнать о моих планах на нашу совместную жизнь, – начал он. – Некоторое время мы поживем в доме у Гайд-парк-гейт, но нам, естественно, понадобится и загородный дом. Вы любите море, Мэри? Вам нравится плавать под парусом?

– Не знаю. Я никогда не была на море.

– Оно вам понравится. Я сейчас строю паровую яхту. На воду ее спустят как раз к нашей свадьбе. Мы могли бы провести на ней медовый месяц. Вы поможете мне выбрать для нее имя, и, надеюсь, вы ее и окрестите.

Леди Мэри не ответила. Ничего не видящие глаза были устремлены вниз, обрывки пальмового листа усеивали белое платье. Руки неподвижно лежали на коленях.

– Посмотрите на меня, – голос его был тверд и ровен.

Она подняла глаза на человека, за которого согласилась выйти замуж, и постаралась, чтобы ее лицо ничего не выражало.

– Сейчас приедут фотографы. Мне нужен снимок, на котором будут видны ваши удовольствие и счастье по поводу помолвки. Как моя невеста, жена и хозяйка моего дома вы никогда не будете публично выражать недовольство – что бы вы при этом ни чувствовали. Впрочем, я надеюсь, что поводов для недовольства у вас не будет. Вам ясно?

Леди Мэри заметила, что мелко дрожит.

– Да, мистер Беллман, – сумела выдавить она.

– Ну, нет. Никаких больше мистеров Беллманов. Меня зовут Аксель, так отныне вы будете меня называть. Ну-ка, я хочу это услышать.

– Да, Аксель.

– Хорошо. А теперь расскажите мне про эти растения. Ничего не смыслю в ботанике. Вот это, например, что?

Ровно в два тридцать мистер Протероу из «Элиотт и Фрай» прибыл в особняк лорда Уитэма. Три его ассистента внезапно получили целый час свободного времени и по пять шиллингов каждый – чтобы не распространялись об этом. Их место заняли Фредерик, Джим и Чарльз Бертрам.

Джим надел лучший костюм и гладко зачесал волосы. Фредерика едва можно было узнать с зачерненными бровями и ватой, подложенной за щеки, чтобы лицо казалось полнее. Мистер Протероу, молодой человек в очках с волосами песочного цвета, был в восторге от происходящего, хотя рисковал местом, если бы что-нибудь, не дай бог, пошло не так.

Лакей, открывший дверь, не горел желанием пускать их в дом.

– С черного хода, – процедил он и попытался захлопнуть дверь, но не тут-то было.

Чарльз, одетый, как всегда, с безупречной элегантностью, поднял руку.

– Минуточку, любезный. Вы знаете, кого только собираетесь не пустить в дом?

Лакей слегка ослабил напор на дверь. На его губах мелькнула тень усмешки.

– Еще бы, – сказал он. – Фотографов. Ремесленников. Такие ходят через черный ход. Это за углом.

– Скажите-ка, когда сэр Фредерик Лейтон[15] писал портрет леди Уитэм, его вы тоже отправили к черному ходу?

Лакея начали одолевать дурные предчувствия.

– Нет, – осторожно ответил он.

– Вот моя карточка, – Чарльз с усталым видом извлек ее из кармана. – Будьте добры предупредить хозяина, что прибыли фотографические художники. И сделали это ровно в половине третьего, а сейчас… – он значительно посмотрел на золотые часы, – уже опаздывают. На целых пять минут.

Лакей бросил взгляд на карточку, судорожно сглотнул и уменьшился в росте дюйма на три, не меньше.

– О. Простите, сэр. Прошу вас, входите. Я немедленно сообщу его светлости о вашем своевременном прибытии, сэр. Сюда, сэр, соблаговолите…