Таинственные расследования Салли Локхарт. Рубин во мгле. Тень «Полярной звезды»

А Салли как-то изменилась, думал Фредерик, бреясь. Гибель Чаки не просто потрясла ее, она в ней что-то изменила. Что-то в глазах, в улыбке… Не совсем понятно, где именно появилось это новое выражение – но оно трогало его до глубины души. Когда она пришла, белая, как бумага, с потемневшими глазами… – он впервые в жизни видел ее такой беспомощной, перепуганной, нуждающейся в нем. И то, как она к нему прильнула… Да, все меняется.

За обедом он рассказал про Генри Ватермана и паровую пушку; Салли добавила к этому свои новости из Патентной библиотеки. Уэбстер пришел из студии, услышал, о чем они толкуют, и тоже сел послушать.

– Так что там случилось? – спросил он. – Ну-ка, подведите итог.

– Беллман и Норденфельс поехали в Россию, – начала Салли. – Норденфельс придумал эту пушку и запатентовал ее там, но построить ее в России они не могли, потому что у них не было для этого ни заводов, ни оборудования. Им было нужно предприятие с большим опытом железнодорожного строительства.

– Потом они поссорились, – вступил Фредерик. – Не знаю, по какому поводу, да это и неважно. Беллман убил Норденфельса и украл чертежи его пушки, потом приехал сюда, в Англию, и выдумал изобретателя по фамилии Хопкинсон.

– А изобретение запатентовал на свое собственное имя, – подхватила Салли. – А еще у него должны быть русские деньги.

– Это почему? – заинтересовался Уэбстер.

– Когда его спичечное производство рухнуло, он остался ни с чем. Зато когда он приехал сюда в 1873 году, денег у него было уже пруд пруди. Это просто догадка, понятное дело, но я полагаю, его субсидирует русское правительство. Они хотят получить паровую пушку, и хотят, чтобы он довел дело до конца. Все остальные его предприятия – перевозки, скупка компаний и распродажа их активов – все это просто хобби. Главное здесь – паровая пушка. Но я ума не приложу, кто отважится пустить такое оружие в ход.

– Уверен, любой военачальник отдал бы за нее правую руку, – вставил Уэбстер.

Салли покачала головой, и Фредерик улыбнулся, узнавая Салли-великого-стратега.

– Начнем с того, что пользоваться ею можно только там, где есть железная дорога. И вряд ли можно ожидать, что враг будет любезно ждать, пока твои инженеры проложат полотно до нужного места. К тому же, если я все правильно поняла, у нее только бортовой огонь.

– Так описывал ее мистер Ватерман, – кивнул Фредерик.

– В таком случае железная дорога должна пройти прямо посреди вражеских позиций… ну, или параллельно им, и тогда половина огневой мощи будет обращена на твои собственные боевые порядки.

– Понимаю, о чем ты, – согласился Уэбстер. – Это и правда нелепо.

– Это только если использовать ее как тактическое оружие. Но, возможно, она не для этого…

– То есть, она не предназначена для ведения боя? Но тогда для чего она, черт побери, вообще нужна?

– Представь, что ты – правитель некой страны, – задумчиво сказала Салли. – И не доверяешь своему народу. Ты боишься, что назревает революция. Пока у тебя есть железнодорожные линии во все основные города и порты, и много паровых пушек, ты можешь чувствовать себя в полной безопасности. Это идеальное оружие для таких задач. Оно не для врагов – оно для твоего собственного населения. Господи, это и правда чистое зло!

Несколько секунд все молчали.

– Кажись, ты ее раскусила, Сэл, – высказался, наконец, Джим. – Теперь вопрос: собираешься ты сюда переезжать или нет? Они знают, что ты жива, а когда поймут, что ты сперла бумаги обратно, так и совсем взбесятся. Я бы, например, точно взбесился. И ей бы тоже стоило съехать. Мисс Мередит, я имею в виду. У нас места на всех хватит.

– Да, – сказала Салли, – думаю, пора.

На Фредерика она старалась не смотреть.

– И что там насчет Маккиннона, Фред? – продолжал Джим. – Ты выяснил, с чего это Беллман за ним гоняется? В чем там дело?

Фредерик объяснил, в чем дело.

Физиономия Джима становилась все краснее и краснее. Вскоре он даже отвернулся и принялся водить ногтем по извилинам дерева на столешнице.

– Так что вот, – завершил свой рассказ Фредерик. – Теперь вы все знаете. Шотландский закон. Там можно выйти замуж в шестнадцать лет без согласия родителей. Стоило догадаться даже без визита в Незербригг: Гретна Грин – это же первая деревня по ту сторону границы. Нелли Бадд наверняка устроила это из какой-то сентиментальной симпатии… Не могла же она и правда его так любить, это просто ревнивые домыслы Джесси. Но тогда вопрос в том, с чем остался лорд Уитэм? И в каком положении оказалась девушка? Беллман, надо понимать, все знает, раз Уиндлшем уже некоторое время как выудил факты из миссис Гири. Ясное дело, что Маккиннон в опасности, но…

– Он в опасности, пока никто не знает о свадьбе, – заметил Уэбстер. – Как только это станет достоянием публики, он будет как за каменной стеной. Даже Беллман не рискнет его убрать – весь свет сразу поймет, почему и кто это сделал. Так вы думаете, папаша знает?