Таинственный

Сейчас, когда прошли почти сутки, Джори и самой с трудом верилось, что эта ночь вообще была. Если не считать боли в самых неожиданных частях тела, в мышцах, о существовании которых она даже не подозревала, не было больше никаких доказательств того, что ночью она и Сойер Хоуленд страстно занимались любовью.

Неужели сегодня утром он проснулся и обнаружил рядом с собой в постели спящую Джори? Сойер стоял над кроватью, уставившись на смятые простыни, которые так и не потрудился сменить, и думал, почувствует ли он аромат ее тела, когда ляжет в постель сегодня ночью.

Он не хотел, чтобы это случилось. Нужно срочно сменить белье, чтобы не осталось никаких следов.

Или...

Может, ему все-таки необходимо это последнее "вещественное доказательство" того, что произошло между ними.

Весь день он пытался выкинуть Джори из головы. Как ни странно, задача оказалась легче, чем он ожидал, потому что его мысли занимало недавнее убийство, его подробности и собственное жгучее желание докопаться до истины.

Но сейчас, в тишине своей квартиры, он вдруг понял, что не может больше не думать о Джори. Он встал над кроватью и позволил мыслям, которые так долго гнал от себя, завладеть своим сознанием. Сойер словно наяву увидел желанную женщину. Глаза ее были закрыты, обнаженное тело оказалось именно таким соблазнительно-прекрасным, каким он его и представлял. Он снова услышал ее тихие стоны, частое дыхание, почувствовал, как она трепещет, ощутил прикосновение ее влажной от пота кожи к своей.

- Черт! - пробормотал он, отвернувшись от кровати и крепко зажмурив глаза. - Черт, черт, черт! Ну почему ты не можешь просто уйти?

Глава 11

Панихида проходила в Саратога-Спрингс, в траурном зале похоронного бюро Хадсона на Нельсон-авеню, всего в нескольких кварталах от знаменитого гоночного трека. Старый район города, тихий и зеленый, был застроен двух- и трехэтажными особняками. Некоторые были превращены в учреждения и гостиницы, но в большинстве домов по-прежнему жили семьями.

По дороге Джори невольно задумалась, каково было бы жить в таком местечке, в одном из этих старых домов. Во дворе стоял бы стол для пикников и вечно путался под ногами трехколесный велосипед, на застекленной двери была бы яркая наклейка с изображением пилигримов и индейки, в окнах верхних этажей виднелись бы детские игрушки, - словом, случайному прохожему с первого взгляда стало бы ясно, что в доме живет семья, настоящая американская семья из маленького городка.

"Как же здешняя жизнь отличается от жизни в большом городе", позавидовала Джори. Когда она и Гретхен проезжали мимо одного из таких домов, она увидела, как молодая женщина выгружала из пикапа пакеты с покупками и малыша в теплом комбинезоне.

Какая тишина, какой покой. Ни тебе сирен, ни гудков автомобилей, ни людских толп.

"Но ты едешь на панихиду по своей подруге, которую зарезали в собственном доме".

Джори вздохнула и обхватила себя руками. Гретхен затормозила. Дом скорби представлял собой элегантный особняк из белого камня с черными ставнями, широкой пологой лестницей и неброской вывеской. Особняк окружала аккуратно подстриженная живая изгородь. На противоположной стороне улицы на тротуаре собралось несколько корреспондентов с фотоаппаратами и видеокамерами. Под настороженными взглядами стоявших у входа охранников они снимали публику, собиравшуюся на похороны.

Присутствие корреспондентов не удивило Джори. Сообщение об убийстве попало во все газеты и программы новостей. Полиция пока не назвала ни одного подозреваемого, зато репортеры уже успели окрестить неизвестного убийцу Северным Потрошителем.

Днем Гретхен возила своего дядю на допрос в полицию. По ее словам, из этого не вышло ничего путного. Роланд был в полном недоумении и, несмотря на все усилия Гретхен, так и не смог понять, о чем его спрашивали.

По лестнице спускалась пожилая пара. Женщина громко всхлипывала и опиралась на руку мужчины, который негромко успокаивал ее.

Гретхен покосилась на Джори:

- Как ты себя чувствуешь?

- Я в порядке. А ты?

Гретхен кивнула, но когда она открыла дверь и вошла внутрь, лицо у нее стало пепельно-серым.

Несколько человек ждали в вестибюле. Распорядитель в темном костюме, с подобающим его профессии скорбным выражением лица, указал им на дверь в зал прощания, где собралось уже довольно много народа.

Войдя, Джори сразу же увидела закрытый гроб, окруженный венками и букетами. Следующим, кого она заметила, был Сойер Хоуленд, молча стоявший в стороне.

Несмотря на мрачные обстоятельства встречи, от его вида у Джори перехватило дыхание. Сойер был в отлично сшитом шерстяном костюме и кожаных ботинках, явно дорогих. Светлые волосы были строго зачесаны назад. Красивое лицо хранило суровое выражение. Он был вызывающе хорош собой.

Сойер стоял один чуть в стороне от остальных, но почему-то не производил впечатление человека, чувствующего себя неловко.