Таинственный Ктототам

Яхта «ДруZба» закачалась, выпустила пахучий бензиновый выхлоп и, взбивая винтом воду, тронулась. Вернее, только показалось, что тронулась, потому что на самом деле она осталась почти на месте.

– А чего мы так медленно плывем? – поинтересовалась Вика.

– Мы не медленно плывем! Мы плывем против течения! – заявил Иван. – Мы сейчас в Донузлаве! А здесь течений бывает два! Одно в море, другое из моря!

– Как так? – удивился папа.

– Да запросто. Когда на море ветер, он разгоняет волны и гонит их в Донузлав, останавливая собственное течение озера. Само собой, здесь скапливается дикая масса воды, и потом, когда ветер ослабевает, вся эта вода с дикой силой вырывается в море… – объяснил Иван.

Подтверждая его слова, яхта «ДруZба» внезапно ринулась вперед, причем так резво, что дети попадали друг на друга и только папа с мамой устояли на ногах. Рита завизжала и вцепилась маме в ногу.

– Вот оно – обратное течение! Повезло! Хватайтесь за борт! – крикнул из рубки Иван.

Он непрерывно вращал штурвал, не позволяя развернуть яхту боком. Хрупкое суденышко швыряло из стороны в сторону. Навстречу неслись кипящие, с белыми барашками, морские волны и сталкивались с теми волнами, что выбегали из Донузлава. Здесь, на узком пятачке, шел яростный бой. В этом страшном месте все клокотало, бурлило, вскипало водоворотами.

Алена завизжала. Из всех Гавриловых она была самым большим визжунчиком. Это служило ей главным оружием в домашних войнах. Алена обладала способностью визжать так, что люди, оказавшиеся рядом, зажимали ладонями уши и отскакивали. Саша пытался ей подражать, но у него получалось только лет до шести. Потом визжание у него, как оценил Петя, стало «некозырным», и, кроме щелбанов, Саша не получал за него никаких жизненных бонусов.

Прежде чем Гавриловы успели всерьез испугаться, яхта «ДруZба» носом влетела в высокие волны. Ее подбросило, всех окатило водой, а в следующую секунду они уже вырвались в море. Здесь волны стали пониже. Сильная качка прекратилась, и началась обычная морская болтанка.

Иван высунулся из рубки.

– Видели? – крикнул он. – По правому борту! И по левому!

Вокруг яхты, появляясь и исчезая, мелькали черные блестящие спины.

– Акулы! – взвизгнула Вика, хватая своих песиков, которые, рискуя свалиться в воду, носились по палубе и прикидывали, нельзя ли им как-нибудь слинять на твердую землю.

– Дельфины кефаль караулят. Она от них в Донузлав убегает, туда они не лезут, но когда ее течением выгоняет, они тут как тут, – объяснил Иван.

«ДруZба» лихо пронеслась мимо дельфинов. Нос яхты был направлен в море. Берега стремительно удалялись. Маме как-то сама собой вспомнилась песня, в которой были такие слова: «Ты правишь в открытое море, где с ветром не справиться нам. В такую лихую погоду нельзя доверяться волнам».

– А разве нам туда? – уточнила она осторожно.

– А куда?

– Нам же в Черноморское! А мы плывем куда-то в Турцию!

– Значит, вы лучше меня знаете, куда плыть? Желаете сами управлять? – рассердился капитан Иван. – Ну давайте! Я только «за»!

И, оставив штурвал, он вылез из рубки. Видимо, капитан надеялся, что сейчас все, дрожа, бросятся на колени, умоляя его вернуться к штурвалу, но оказалось, что некоторые граждане давно ждали момента, когда им дадут порулить.

– Я! Я буду! – заорал Костя, повисая на штурвале.

– Нет! Не ты! Ты не знаешь, куда крутить! – закричал Саша, вцепляясь в штурвал с другой стороны.

– Я вам покручу! Мы сейчас все утонем! – взревела Катя, беспощадно хватая Костю и Сашу за уши. При этом она упустила из виду Алену, которая сразу возникла на опустевшем капитанском месте.

– А ты куда крутишь? Маленькая, что ли? – завопила на нее опомнившаяся Катя.

– Я только возвращаю как было, пока Саша не начал вертеть! – объяснила Алена.

Но, видно, вращать штурвал надо было уже в другую сторону, потому что яхта завертелась на месте, подставляя волнам бок.

– Всё! Брысь отсюда, мелкота! – хмуро сказал капитан. – Это мое место!

Он вернулся к штурвалу, и «ДруZба» перестала рыскать. Минут десять Иван управлял яхтой с каменным лицом, но потом смягчился и помирился с мамой, которая угостила его шоколадкой. Вначале Иван гордо заявил, что презирает шоколад, но потом оказалось, что, даже презирая, он ест его вместе с прилипшей фольгой.

– В общем, мы сейчас поймаем ветер и пойдем вдоль берега! Так что не волнуйтесь! Не утонем! – объяснил он маме в знак примирения.

Лучше бы Иван не говорил это «не утонем», потому что рядом с мамой притаились еще одни маленькие ушки. И эти ушки очень взволновались словами «не утонем!». Рита стала виснуть на маминой юбке и, дергая ее вниз, поминутно спрашивать:

– Мам, а я не утону?

– Нет, – отвечала мама.

– Все утонут, а я одна нет?

– Никто не утонет!

Рита кивала и на некоторое время успокаивалась. Потом спохватывалась и спрашивала: «А ситяс я не тону?» Костя и Саша поначалу хихикали и называли Риту дурочкой, а потом тоже взволновались и начали уточнять: «А мы? Мы не тонем? А почему тогда вода под ногами бултыхается? Яхта проткнулась, да?»