Таинственный остров

Смит и в этом новом деле ничего не делал наугад. В морских постройках он был почти такой же знаток, как и во всем другом. Он прежде всего составил чертежи и приготовил, какие были нужны, лекала. Впрочем, ему много помогал Пенкроф, работавший несколько лет на верфи в Бруклине и знавший практически корабельное дело.

Пенкроф, само собой разумеется, с жаром ухватился за это новое предприятие и ни на минуту не покидал работ.

Одно обстоятельство отвлекло его от занятий на верфи, но и то только на один день, — это вторая уборка пшеницы 15 апреля. Она удалась не хуже первой.

— Пять мер! — воскликнул Пенкроф.

— Пять мер, — ответил Смит, — по сто тридцать тысяч зерен, это составит шестьсот пятьдесят тысяч зерен.

— Отлично! — сказал Пенкроф. — На этот раз мы всё посеем. Впрочем, оставим, пожалуй, немножко про запас…

— Да, Пенкроф, и если следующая жатва будет такая же, то будет четыре тысячи мер.

— И мы будем есть хлеб?

— Да, будем.

— Но ведь для этого надо построить мельницу?

— И мельницу построим.

Спилетт и Герберт заходили довольно далеко в неизведанные еще части леса Дальнего Запада, причем заряжали ружья пулями на случай какой-либо опасной встречи. Там были непроходимые чащи великолепных деревьев, росших почти сплошной стеной, словно им не было простора. Исследование этих мест было крайне трудным, и Спилетт всегда брал с собой компас, потому что солнечные лучи едва пробивались сквозь густую листву и заблудиться было весьма легко.

В один из таких походов Спилетт сделал драгоценное открытие.

Спилетта поразил запах каких-то растений, на которых находились кисти цветков и весьма маленькие семена. Спилетт сорвал один или два стебля и, подойдя к своему спутнику, сказал:

— Посмотри, Герберт, что это такое?

— Где вы нашли это растение?

— Там, на прогалине, его много.

— Ну, господин Спилетт, поздравляю вас! Эта находка дает вам все права на признательность Пенкрофа.

— Как, это табак?

— Да, табак!

— Ах, милейший Пенкроф! Как он будет рад! Да ему одному всего не выкурить, черт возьми! Здесь хватит и на нашу долю!

— У меня появилась отличная мысль, — сказал Герберт. — Мы не скажем ни слова Пенкрофу о находке, высушим как следует эти листья и в один прекрасный день предложим ему набитую трубку!

— Превосходно, Герберт! С этого дня нашему достойному товарищу больше нечего будет желать!

Они набрали порядочный запас табачных листьев и украдкой пронесли их во дворец — с такими предосторожностями, как будто Пенкроф был таможенным инспектором.

Смит и Наб были посвящены в тайну, но Пенкроф ничего не подозревал в продолжение двух месяцев, которые понадобились, чтобы высушить эти тонкие листья, искрошить их и довести до нужного состояния на горячих камнях.

Как ни приятна была Пенкрофу работа на верфи, однако он еще раз поневоле приостановил ее 1 мая — по случаю охоты, в которой должны были принять участие все колонисты.

Уже несколько дней в море, в двух или трех милях от берега, был замечен огромный кит.

— Вот бы нам захватить такую штуку! — воскликнул Пенкроф. — Кабы подходящая шлюпка да ловкий гарпун, я бы сейчас его захватил.

— Как бы мне хотелось поглядеть, Пенкроф, как вы владеете гарпуном! — сказал Спилетт. — Это должно быть любопытно.

— Весьма любопытно, но и небезопасно, — сказал Смит. — Во всяком случае, у нас нет средств поймать кита, поэтому и заниматься им теперь, по-моему, совершенно бесполезно.

— Меня одно удивляет, — сказал Спилетт, — каким образом кит забрался сюда?

— Почему удивляет, господин Спилетт? — ответил Герберт. — Мы находимся именно в той части Тихого океана, которую английские и американские китоловы называют Китовым полем (Whale-Field), потому что между Новой Зеландией и Южной Америкой китов очень много.

— Совершенно верно, — добавил Пенкроф, — меня, напротив, удивляет, как это мы еще до сих пор не заметили ни одного. Ну да что ж попусту толковать об этом! Мы не можем подойти к киту, значит лучше и не рассуждать про него, не надрывать своего сердца…

И с этими словами Пенкроф снова вернулся к своим занятиям, испуская глубокие вздохи сожаления. Всякий моряк — более или менее китолов, и если удовольствие рыбной ловли прямо зависит от размеров пойманного животного, то можно себе представить, что испытывает китолов в присутствии громадного кита!

Между тем замеченный кит, по-видимому, не хотел уходить от острова.

— Экая громадная тварь! — говорил Спилетт. — Смотри, Герберт, он двигается словно скачками, и как быстро! Любопытно, сколько миль в час?

— Миль двенадцать, а иногда и больше.

— Великолепный кит!

— Да, — отвечал со вздохом Герберт, — но нам его не поймать…

Несколько раз кит так близко подплывал к островку Спасения, что его можно было хорошо рассмотреть. То был настоящий южный кит, почти совершенно черный; голова у него была меньше и морда острее, чем у северных китов.