Таинственный остров

— Отчего вы не хотите протянуть мне руку? — сказал Смит.

Неизвестный как будто хотел бежать, но, сделав над собой тяжелое усилие, остановился и отрывисто проговорил:

— Кто вы такие? Чего вы от меня хотите?

Он желал слышать историю колонистов и в первый раз выразил это желание. Можно было надеяться, что, узнав их приключения, он расскажет и свои.

Смит в кратких словах передал ему все случившееся с ними, начиная с их бегства из Ричмонда: как их выкинуло из воздушного шара на берег, как они бедствовали, как выпутывались из беды, как устроились.

Неизвестный слушал его с величайшим вниманием.

Затем инженер стал говорить о своих товарищах — Гедеоне Спилетте, Герберте, Пенкрофе, Набе — и добавил, что самую большую радость с тех пор, как все они живут на острове Линкольна, они испытали в тот день, когда нашли на острове Табор нового товарища.

При слове «товарищ» неизвестный вспыхнул и опустил голову на грудь. Он видимо смутился.

— Теперь вы нас знаете, — сказал Смит, — и можете протянуть нам руку…

— Нет, — глухим голосом ответил неизвестный, — нет! Вы честные люди, а я…

XVII. Тайна неизвестного

Последние слова неизвестного оправдывали подозрения колонистов. Этого несчастного человека терзали какие-то жестокие воспоминания. На его совести лежало какое-то преступление, которое он, быть может, уже искупил в глазах людей, но сам не мог его простить. Он мучился раскаянием и не хотел протянуть руку новым друзьям, считая себя недостойным дружбы честных людей.

Он, однако, согласился возвратиться и с этого дня уже не покидал колонистов.

Что же за тайна была в его жизни? Откроет ли он ее когда-нибудь? Оставалось только ждать. Во всяком случае, колонисты твердо решили ни о чем не расспрашивать его и вести себя так, словно они ничего не подозревают.

Спустя несколько дней жизнь на острове вошла в свою колею. Сайрес Смит и Гедеон Спилетт работали вместе, занимаясь то химией, то физикой. Только иногда журналист отправлялся на охоту с Гербертом, ибо теперь колонисты боялись отпускать юношу одного в лес; приходилось быть настороже. А Наб и Пенкроф трудились — один день в загоне и птичнике, другой день — в загоне для скота, к тому же хлопотали по хозяйству, — словом, дел у них набиралось достаточно.

Неизвестный работал всегда где-нибудь в сторонке. Он по-прежнему не соглашался садиться за стол с колонистами и ночевал на плато. Казалось, что он и в самом деле не выносит общества своих спасителей.

— И чего ради, спрашивается, он обратился за помощью к людям? Зачем бросил записку в море? — недоумевал Пенкроф.

— Он сам обо всем нам расскажет, — неизменно отвечал Сайрес Смит.

— Когда же?

— Быть может, раньше, чем вы думаете, Пенкроф.

10 декабря, спустя неделю после своего возвращения в Гранитный дворец, он подошел к Смиту и спокойным, кротким голосом сказал ему:

— У меня есть к вам просьба.

— Говорите. Но прежде я скажу вам несколько слов.

Неизвестный покраснел и хотел удалиться.

Смит угадал, что происходит в его душе: он боялся, что его начнут расспрашивать о прошедшем.

Инженер удержал его за руку:

— Послушайте, мы не только ваши товарищи, мы ваши друзья. Я хотел вам это еще раз сказать. Теперь говорите, я вас слушаю.

Неизвестный провел рукою по глазам; рука его дрожала, и с минуту он не мог выговорить ни слова.

— Я пришел к вам с просьбой, — сказал он наконец, овладев собою.

— С какою просьбой?

— На скотном дворе много животных, которые требуют присмотра и ухода. Позвольте мне поселиться с ними.

— Мой друг, — отвечал Смит, — на скотном дворе негде жить: там только стойла для животных.

— Для меня и это хорошо.

— Друг мой, мы ни в чем вам не будем противоречить: хотите вы непременно жить на скотном дворе — живите. Помните только, что вам будут всегда рады в Гранитном дворце. Вы непременно желаете поселиться на скотном дворе?

— Да.

— Тогда мы позаботимся, чтобы вам было там удобнее.

— Мне и так будет очень удобно.

— Друг мой, уж вы предоставьте это нам.

— Благодарю, — отвечал неизвестный, удаляясь.

Смит передал товарищам свой разговор с неизвестным. Все решили выстроить на скотном дворе деревянный домик и сделать его по возможности удобным и уютным.

— Сейчас же за дело! — сказал Пенкроф.

— Чем скорее, тем лучше, — отвечал Смит.

В тот же день колонисты отправились на скотный двор, захватив с собою нужные инструменты.

Не прошло и недели, как домик был готов. Его построили в двадцати футах от конюшен, так что жильцу было весьма удобно наблюдать за вверенными ему животными. Поставили кровать, стол, скамью, шкаф, сундук; а так как новый жилец выказывал желание работать и кормиться отдельно, то ему доставили необходимые инструменты, оружие и охотничье снаряжение.

Неизвестный ни разу не полюбопытствовал взглянуть на постройку своего домика; пока колонисты трудились над ним, он работал на плато, и работал так усердно, что вскопал все поле и приготовил его к посеву.

20 декабря Смит объявил неизвестному, что он может занять новое помещение, и тот ответил, что сегодня же будет там ночевать.