Таинственный остров

7 сентября Смит, посмотрев в сторону горы Франклина, увидел, что над кратером вьется дымок.

XV. Телеграмма

Все бросили работу и долгое время безмолвно смотрели на дымящуюся вершину вулкана.

— Вулкан пробуждается! — сказал наконец Спилетт. — Уже его пары прорвали минеральный слой. Неизвестно, каких еще чудес натворит подземный огонь, но можно всего ожидать…

— То есть вы хотите сказать, что можно ожидать извержения? — спросил Смит.

— А вы какого мнения на этот счет, Смит? — Спилетт с интересом посмотрел на инженера.

— Я того мнения, Спилетт, что ожидать можно всего на свете… Впрочем, если и произойдет извержение, то я не думаю, чтобы от этого пострадал весь остров. Ведь извержение уже раз здесь было — об этом ясно свидетельствуют застывшие потоки лавы на северных склонах горы. Кроме того, отверстие кратера таково, что извергающиеся вещества должны непременно выбрасываться не на плодоносную часть Линкольна, а в противоположную сторону.

— Но ведь нельзя ручаться, Смит, что извержение произойдет именно через старый кратер, — возразил Спилетт. — Известно, что весьма часто старые кратеры закрываются и образуются новые. Так случалось и в Старом, и Новом Свете: на Этне, на Попокатепетле, на Орисабе…

— Совершенно справедливо, Спилетт, — отвечал Смит, — накануне извержения можно всего опасаться. Достаточно землетрясения, которым нередко сопровождается извержение, — все строение горы изменяется, огненные потоки лавы прокладывают себе другой, новый путь. Я не хочу скрывать от товарищей, что нам может угрожать опасность, но вместе с тем я не полагаю, что эта опасность неизбежна, и волноваться заранее, по-моему, нечего…

— Мне кажется, что за Гранитный дворец нам ни в каком случае нечего бояться, — сказал Спилетт.

— Нет, если будет землетрясение, то пострадает, вероятно, и Гранитный дворец. Это, впрочем, будет зависеть от силы землетрясения, — ответил инженер.

— А уж скотному нашему дворику тогда, видно, несдобровать! — заметил Пенкроф. — Его смахнет и развеет, как какой-нибудь карточный домик!

— Что это вы все такое нехорошее придумываете, Пенкроф? — сказал Наб. — Есть о чем толковать!

— Твоя правда, Наб, — отвечал моряк. — Не стоит об этом толковать! Пойдем-ка лучше работать, дело-то веселее будет!

С этого утра дымок постоянно вился над вершиной горы, и даже можно было наблюдать, как с каждым днем дымок становится гуще и поднимается выше. Однако к густым его клубам не примешивалась ни единая искра пламени. Пока еще процессы шли в нижней части центрального очага.

Работы между тем шли обычным порядком. Колонисты очень торопились с постройкой судна. Пользуясь силой прибрежного водопада, Смит придумал гидравлическую пилу, работавшую так же, как деревенские лесопилки в Норвегии. Все, что требовалось, — придать бревну горизонтальное направление, а пиле — вертикальное. Смиту это удалось при помощи колеса, двух валов и соответствующей комбинации блоков.

К концу сентября каркас корабля был готов, судно решили оснастить как шхуну. Все шпангоуты держались на временных креплениях, и уже ясно выступала форма судна. На этой шхуне, отличавшейся узкой носовой частью и очень широкой кормой, несомненно, можно было в случае нужды делать довольно большие переходы, но настил палубы и вообще отделка должны были занять еще много времени.

К счастью, колонистам удалось спасти все металлические детали со взорванного «Быстрого». Из исковерканной обшивки Пенкроф и Айртон вытащили винты и множество медных гвоздей. Кузнецам работы стало меньше, но у плотников ее не убавилось.

На некоторое время колонисты должны были прекратить постройку судна, чтобы заняться уборкой хлеба и покосом на плато. Окончив это дело, они снова взялись за топоры, молотки и струги.

— Теперь уж не отойдем, пока не доделаем! — говорил Пенкроф.

— Да отдохни хоть немного, Пенкроф! — просил иногда Герберт. — Смотри, ты совсем измучился!

— Э, дружок! — отвечал моряк. — Ну что за отдых, коли работа не окончена? Никакой нет охоты отдыхать. Вот как отделаем суденышко — тогда дело другое, тогда я знатно отдохну.

Колонисты, желая как можно больше времени выиграть на постройку, переменили часы обеда и ужина. Они обедали теперь ровно в полдень, а ужинали, когда уже совсем вечерело и надо было поневоле прекращать работу. После ужина все тотчас же ложились спать.

— В постель, в постель! — командовал Пенкроф. — Завтра рано вставать!

Невзирая на это, иногда разговор все-таки завязывался после ужина и отдалял час отдыха. Заходила, например, речь о том, чего можно ожидать от путешествия на новом судне, куда на нем можно доплыть, на которую из ближних земель легче всего попасть и каких перемен следует ожидать после посещения той или другой земли.

Пенкроф, увлекшись мечтами, скорее всех забывал о необходимости сна и строил самые фантастические планы.

Но как ни разыгрывалось воображение линкольнцев, господствующей их мыслью было снова возвратиться на свой остров.