Таинственный остров

— Это правда, — отвечал Смит, — но достаточно прочитать историю нескольких месяцев вашей необычной жизни, чтобы узнать о вас.

— Как о великом преступнике, не так ли? — сказал капитан Немо с высокомерной улыбкой. — Да, я жил вне общественных законов; я отщепенец, и люди, быть может, содрогаются при имени капитана Немо!

Смит ничего не отвечал.

— Что же вы скажете, милостивый государь?

— Я не признаю за собою права судить капитана Немо, — отвечал Смит. — Мне, как и всем, неизвестны причины, побудившие его вести такую странную жизнь, а раз причины неизвестны — нельзя судить их последствия. Но я знаю, что с самого нашего крушения у острова Линкольна нам тайно помогал великодушный человек, что этому великодушному человеку мы были не один раз обязаны жизнью… Этот человек — вы, капитан Немо!

— Да, я.

Смит и Спилетт поднялись со своих мест; товарищи их тоже приблизились. Признательность, переполнившая их сердца, готова была излиться в восторженных речах…

Но капитан Немо знаком попросил всех молчать и взволнованным голосом проговорил:

— Погодите. Прежде выслушайте меня.

И в кратких, ясных словах он рассказал колонистам историю своей жизни.

Его рассказ был недолог, но он все-таки должен был собрать все свои силы, чтобы довести его до конца. Он заметно слабел и старался преодолеть эту слабость. Несколько раз Смит просил его отложить рассказ до завтра и отдохнуть, но в ответ на эти просьбы он только покачивал головой, как человек, который знает, что завтра ему не принадлежит, а когда Спилетт предложил ему свои услуги как медик, он ответил:

— Всякое лечение бесполезно, часы мои сочтены.

Капитан Немо был индус, принц Даккар, сын раджи прежде независимого княжества Бундельханда и племянник индусского героя Типу-Саиба[41]. Когда ему было всего десять лет, отец послал его в Европу с целью дать ему всестороннее образование и втайне надеясь, что когда-нибудь сын его как равный противник будет бороться с завоевателями угнетенной родины.

С десяти до тридцати лет принц Даккар успел многое увидеть и многому научиться.

Он путешествовал по всей Европе. Его знатное происхождение и огромное богатство привлекали к нему целые толпы, но его не соблазняли светские развлечения. Он был молод, хорош собой, но оставался серьезным, сдержанным, жаждущим только познаний. В эти юные годы он уже ненавидел… Он ненавидел ту единственную страну, на землю которой ни за что не хотел ступить, единственную страну, чьи заигрывания он постоянно отвергал; он ненавидел Англию, и тем более ненавидел, что во многом восхищался ею.

Этот человек воплощал ненависть побежденного к победителю. Поработитель не нашел бы пощады у порабощенного. Сын одного из тех правителей, которые лишь на словах покорились Соединенному королевству, принц из рода Типу-Саиба, воспитанный в духе борьбы за независимость и мести, полный неискоренимой любви к своей поэтической родине, закованной в цепи англичанами, он не желал ступить на землю той страны, которую считал про́клятой, ибо она поработила Индию.

Принц Даккар стал художником — чудеса искусства вызывали в нем благородное волнение; стал ученым — ничто не было чуждо ему в области высоких знаний; стал государственным деятелем, изучившим при европейских дворах все тонкости дипломатии. Поверхностному наблюдателю он, может быть, показался бы одним из любопытствующих космополитов, жаждущих все знать, но не способных действовать, одним из тех богатых путешественников, высокомерных пустоцветов, которые непрестанно разъезжают по всему свету и не принадлежат ни одной стране.

Но на самом деле это был художник, ученый, одаренный человек, который в душе оставался индусом, полным жажды мести, индусом, лелеявшим надежду, что настанет день, когда его соотечественники потребуют прав для своей страны, изгонят из нее чужеземцев и возвратят ей независимость.

В 1849 году принц Даккар возвратился в Бундельханд и там женился на девушке из знатного рода; жена была его первым другом, и ее сердце также обливалось кровью при мысли о страданиях родной страны. У них родились двое детей, принц безмерно любил их. Но семейное счастье не могло заставить его позабыть о рабстве и угнетении родины. Он ждал только случая. Случай скоро представился.

Английское владычество тяжким бременем ложилось на плечи индусов. Принц Даккар стал выразителем народного недовольства. Он стал говорить землякам о необходимости свергнуть чужеземное иго; он обошел несколько раз независимые области Индии, а также те, которые находились под управлением английских чиновников. Он всех звал отстаивать свободу и напоминал о славных временах Типу-Саиба, павшего при Серингапатаме, защищая родину.