Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой

– Что ж, – заметил доктор Крейвен, – голодание явно идёт им на пользу, так что можно не беспокоиться. Колин словно заново родился.

– Да и Мэри тоже, – подхватила миссис Медлок. – Пополнела и уже не смотрит так угрюмо. Да она прямо похорошела! И волосы у неё стали гуще и крепче, и щёки разрумянились. До того была злая и угрюмая девочка, а теперь они с мастером Колином так и хохочут целыми днями. Может, оттого и полнеют?

– Возможно, – согласился доктор Крейвен. – Пусть себе смеются.

Глава 25 «Почему эта шторка отдёрнута?»

А таинственный сад цвёл и цвёл и с каждым днём становился всё чудеснее и краше. В гнёздышке малиновки появились яички, и она сидела на них, согревая своей мягкой грудкой и заботливыми крылышками. Поначалу она очень волновалась, и потому отец будущего семейства бдительно охранял её, готовый в любую минуту ринуться в бой. В эти дни даже Дикон держался подальше от гнезда и ждал, пока бедные птички не проникнутся мыслью, которую он пытался им тайно внушить: что в саду нет никого, кто отличался бы от них и не понимал, какое удивительное чудо свершается сейчас в их жизни – бесконечное, трогательное, ужасное, душераздирающее, торжественное и прекрасное чудо Яиц. Будь в этом саду хоть одно существо, которое не было бы до глубины души уверено в том, что, если хоть одно Яйцо будет похищено или разбито, весь мир содрогнётся, вздыбится и обратится в ничто, будь хоть одно существо, которое не прочувствовало бы этого всей душой и не вело себя соответственно, не было бы счастья даже в этом дивном золотом весеннем воздухе. Но все это знали, все это чувствовали, а малиновки знали, что все это знают.

Поначалу будущий отец семейства следил за Мэри и Колином с обострённым вниманием. Каким-то образом он узнал, что за Диконом можно не следить. Стоило ему раз взглянуть на Дикона своими блестящими, чёрными, как бусинки, глазами, как он тут же понял, что Дикон свой и принадлежит к клану малиновок, даром что у него нет ни клюва, ни перьев. Ведь он умеет говорить на языке малиновок, который не спутаешь ни с каким иным. Говорить с малиновками на их языке – это всё равно что говорить с французами по-французски! С малиновками Дикон всегда говорил на их языке, а потому они были готовы забыть о той странной тарабарщине, к которой он прибегал, когда разговаривал с людьми. Малиновка считала, что он говорит с людьми на тарабарском языке потому, что те не в состоянии понять язык пернатых. И двигался он по-малиновски. Малиновки никогда не делают резких движений, которые таят в себе угрозу или опасность. Любая малиновка понимала Дикона, а потому его присутствие их совсем не беспокоило.

Однако присутствие двух других поначалу вызывало опасение. Во-первых, мальчишка входил в сад не на собственных ногах. Его ввозили на такой штуке с колёсами, а укрывали шкурами диких зверей. Это само по себе было подозрительно. Потом, когда он начал вставать и ходить, он делал это как-то странно и неуверенно, а остальным, судя по всему, приходилось ему помогать. Будущий отец семейства прятался в кустах и с беспокойством следил за ним, клоня головку то в одну сторону, то в другую. Он опасался, что медлительность движений означает, что мальчишка готовится к прыжку, как кошка. Когда кошки готовятся прыгнуть на свою жертву, они медленно крадутся по земле. Самец подробно обсуждал это со своей подружкой, но через несколько дней решил больше об этом с ней не говорить, потому что малиновка так перепугалась, что он начал опасаться, как бы не повредить таким образом Яйцам.

Какое это было облегчение, когда мальчишка стал ходить самостоятельно – и к тому же не так медленно! Однако долгое время – так, по крайней мере, думали малиновки, – за ним надо было следить в оба. Он вёл себя не как остальные двуногие. Ходить он любил, но почему-то вдруг устраивался посидеть или даже полежать, а потом внезапно вскакивал и снова принимался бродить.

Однажды малиновка вспомнила, что, когда родители учили её летать, она и сама так поступала. Пролетит несколько шагов, а потом сядет отдохнуть. И она подумала: «Верно, и этот мальчишка учится летать… то есть нет, ходить». Она сказала об этом самцу, а тот отвечал, что и Яйца, пожалуй, поведут себя так же – когда вылупятся, конечно. И тогда малиновка успокоилась и стала с интересом и даже с удовольствием следить из-за края гнезда за мальчишкой, хотя точно знала, что Яйца будут гораздо умнее и научатся летать быстрее. Впрочем, люди гораздо медлительнее и глупее, чем Яйца, подумала она снисходительно, и большинство из них так и не может научиться летать. Во всяком случае, в воздухе их не видно, да и на деревьях тоже.