Таинственный сад

— Это свежий воздух! — сказала она. — Ложись на спину и вдыхай глубоко! Дикон всегда так делает, когда лежит в степи. Он говорит, что поэтому он такой сильный, как будто будет жить всегда… во веки веков. Дыши же! — Она повторяла слова Дикона, и они почему-то особенно понравились Колину.

— «Во веки веков»! Неужели? — сказал он и стал глубоко вдыхать в себя воздух, и ему показалось, что с ним происходит нечто новое и чудесное.

Мери опять подошла к его постели.

— Всякие растения так и спешат выглянуть из-под земли, — продолжала она, — везде распускаются цветы, везде почки, и зеленое покрывало уже почти закрыло все серое. А птицы так спешат вить гнезда, потому что боятся, что уже поздно, они даже дерутся за место в саду… А розовые кусты уже совсем ожили, и в лесу уже есть подснежники… Семена, которые мы посеяли, уже взошли, и Дикон принес с собою свою лису, и ворона, и белок, и маленького ягненка… — Она остановилась перевести дух.

Три дня тому назад Дикон нашел в степи крохотного ягненка, лежавшего подле своей мертвой матери между кустами терновника. Ему не раз случалось находить таких «сирот», и он знал, что надо делать. Завернув его в свою куртку, он принес его в коттедж, положил подле печи и напоил теплым молоком… Теперь же он всю дорогу нес его на руках; в кармане у него вместе с белкой была бутылка молока, из которой он поил ягненка; а когда Мери уселась под деревом и теплый, мягкий ягненок свернулся у нее на коленях, она не могла говорить от радости. Ягненок! Живой ягненок, который лежит на коленях, точно дитя!

Она с увлечением описывала все это Колину, а он лежал и слушал, глубоко дыша, когда вошла сиделка. При виде открытого окна она слегка вздрогнула. Не один жаркий день просидела она, задыхаясь, в этой комнате, только потому, что ее пациент был уверен, что люди простуживаются, если окна открыты.

— Вам не холодно, мистер Колин? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Видишь, как я глубоко вдыхаю свежий воздух. От него становишься сильным. Я буду завтракать на диване, и Мери будет завтракать со мной.

Сиделка ушла, едва скрывая улыбку, чтобы распорядиться относительно завтрака.

Когда Колин уже сидел на диване и на столе стоял завтрак для двоих, он заявил сиделке самым высокомерным тоном, как раджа:

— Сегодня утром ко мне в гости придет мальчик с лисицей, вороном, ягненком и двумя белками. Пусть их приведут наверх, как только они придут. Пусть никто не играет с животными внизу и не задерживает их там. Я хочу, чтобы они были здесь.

Сиделка тихо ахнула и закашлялась, чтобы скрыть это.

— Слушаю, сэр, — ответила она.

— Ты можешь сделать вот что, — добавил он. — Скажи Марте, чтобы она привела их сюда. Этот мальчик — брат Марты; его зовут Дикон, и он чародей: он привораживает животных.

— Надеюсь, что звери не будут кусаться, — сказала сиделка.

— Я тебе сказал, что он чародей, — строго проговорил Колин, — а звери чародеев не кусаются.

— В Индии есть заклинатели змей, — сказала Мери, — и они всовывают головы змей себе в рот!

Когда они позавтракали, Колин спросил Мери:

— Как ты думаешь, когда придет Дикон?

Он не заставил себя ждать. Минут через десять Мери подняла руку.

— Слушай! — сказала она. — Слышишь карканье? — Колин прислушался и услышал хриплое «карр-карр».

— Да, — ответил он.

— Это Сажа, — сказала Мери. — Слушай еще! Слышишь теперь блеяние… тихое такое?

— Да, да! — крикнул Колин, весь зардевшись.

— Это ягненок! — сказала Мери. — Дикон идет! — На Диконе были тяжелые, неуклюжие сапоги, и хотя он старался ступать тихо, они стучали, точно чурбаны, когда он шел по длинным коридорам. Колин и Мери слышали, как он шагал, до тех пор, пока он не миновал завешенную ковром дверь и не вошел в устланный мягким ковром коридор, ведший в комнату Колина.

— С вашего позволения, сэр, — доложила Марта, отворив дверь, — сюда пришел Дикон и его твари.

Дикон вошел, улыбаясь своей широкой, милой улыбкой. На руках у него был ягненок; вслед за ним шагала рыжая лисичка; Орех сидел у него на правом плече, Сажа — на левом, а из кармана куртки выглядывали голова и лапки Скорлупки.

Колин медленно приподнялся, сел и стал пристально глядеть на них, так же пристально, как глядел на Мери, когда впервые увидел ее, но взгляд его выражал восторг и удивление. Дело было в том, что, несмотря на все рассказы, которые он слышал, он все-таки не мог себе представить, что за мальчик Дикон; не мог представить, что его лиса, ворон, ягненок и белки держатся так близко к нему, что почти кажутся частью его самого. Колин никогда в жизни не говорил с другим мальчиком и был так поглощен любопытством и радостью, что ему и в голову не приходило сказать что-нибудь.