Таинственный Ван Гог. Искусство, безумие и гениальность голландского художника

Думаю, ты прав, когда говоришь, что мне нужно продолжать совершенствоваться, однако же и тебе стоит проявить больше старания в том, что касается продажи моих работ. За все время ты не продал ни одного моего рисунка – ни за дорого, ни за дешево, – скажу больше, ты даже не пытался. Пойми, не то чтобы я злился на тебя, но нам следует быть честными друг с другом.

Если так будет продолжаться и дальше, я не смогу терпеть. Ты, безусловно, можешь по-прежнему говорить со мной начистоту. Что же до того, что мои рисунки не продаются, то тема стара как мир и я даже не хочу вновь к ней возвращаться. Вместо ответа отправляю тебе новые полотна и продолжу поступать так и дальше, не прося ничего взамен. Однако ж я требую, чтобы ты был откровенен со мной – что крайне важно для меня – и не стеснялся сказать честно, намерен ли ты стараться ради меня или считаешь это ниже своего достоинства.

Порой Винсент даже угрожает брату – поскольку думает, что тот нарочно действует ему во вред.

Что ж, старина, мы оба живем в реальном мире, и если не хотим навредить друг другу, то нам следует говорить открыто. Просто скажи: «Я не готов этим заниматься» – ничего страшного, я не обижусь. Но почему я должен думать, будто ты – всевидящий оракул? Ты утверждаешь, что публике не понравится тот или иной мазок и т. д. Знаешь, даже если и так, у меня складывается ощущение, что факт больше раздражает тебя как торговца картинами, нежели публику, о которой ты говоришь. Я уже не раз замечал: ты сам первый не принимаешь мои работы. Я хочу, чтобы обо мне услышали, Тео, а с тобой я так и остался в той же точке, что и несколько лет назад, когда только начинал. Твои суждения о моих теперешних картинах – «почти то, что нужно, но…» – это ровно то же самое, что ты писал мне, когда я прислал тебе первые брабантские эскизы из Эттена – слово в слово. Повторяю, история продолжается уже давно. Я боюсь, что ты так и будешь всю жизнь говорить мне одно и то же – тогда мне лучше сменить тактику и наладить связи с другими торговцами, чтобы мои работы наконец-то стали продаваться. Я вижу, что они тебе неинтересны. Подобное безразличие с твоей стороны меня очень ранит, и я предвижу, что его последствия будут плачевными […], что в один прекрасный день я совершенно охладею к тебе.