Тайны Баден-Бадена

— Генералу Меркулову не откажешь в последовательности, — буркнул Михаил, потирая рукой подбородок. — Или в глупости. Не адъютант, так полковник Дубровин… Кончится тем, что Осоргина убьет из-за угла какой-нибудь неизвестный, а местная полиция спишет все на несчастный случай, на это они мастера, — прибавил он с раздражением.

Анастасия глядела на него расширившимися от страха глазами, но Михаил, весь во власти эмоций, не замечал ее взгляда.

— Вы думаете, что Андрей Кириллович способен…

Михаил опомнился.

— Я не знаю, на что он способен, — проговорил он устало. — Но я видел, как он смотрел на Осоргина на вокзале, и… ничем хорошим это кончиться не может. Полковник Дубровин пообещал не допустить дуэли, хотя я бы не стал ни в чем полагаться на подобного человека; но он ведь может и передумать, или найдется кто-нибудь еще…

Анастасия молчала, водя пальцем по столу.

— Когда я сегодня пошла в казино, — проговорила она тихо, — я думала, что застану там Григория Александровича. Мне казалось… — она порозовела и нервно сглотнула, — что я обязана его предупредить.

У Михаила сжалось сердце. Он слишком хорошо понял, что значат слова Анастасии. Ей не хотелось, чтобы с Осоргиным что-то случилось, потому что она была к нему неравнодушна — несмотря на то, что он был любовником ее матери, и несмотря на то, что еще недавно жил с французской потаскухой, в обществе которой открыто показывался в городе.

— Ваше доброе сердце, — сказал Михаил, улыбаясь, как приговоренный к смерти, — делает вам честь.

Но если Анастасия и была влюблена не в того человека, она тем не менее была вовсе не глупа, и, поглядев на лицо собеседника, она сразу же догадалась, в чем дело.

«Ревнует! Как глупо! Кавалер Фифи, — такое прозвище она дала про себя Михаилу после того, как Глафира Васильевна в Лихтенталевской аллее послала его искать убежавшую собачку, а он не посмел возразить. — А ведь мог бы понять, что Григорий Александрович и я — это совершенно, совершенно невозможно… Мог бы пожалеть меня, в конце концов! Тем более что я никогда не завлекала его и не давала понять, что он мне нравится…»

— Так или иначе, — сказала Анастасия, решив закончить ставший для нее неприятным разговор как можно скорее, — Григория Александровича в казино не оказалось. Про то, как я проиграла три золотых, я вам уже говорила… — Она поглядела в окно и улыбнулась. — О, а вот и Лукерья пришла меня искать. Она должна была нести мои покупки, ну те, которые я выдумала в качестве предлога, но Лукерья меня любит, и я быстро уговорила ее оставить меня в казино одну… Мне пора.

Она поднялась, поднялся и Михаил. По обращению девушки, ставшему холодновато-официальным, он понял, что где-то допустил ошибку, и ломал голову, как ее исправить.

— Я думаю, Анастасия Петровна, вам не стоит беспокоиться по поводу Григория Александровича, — сказал он. — Уверен, Наталья Денисовна его уже предупредила.

Анастасия с преувеличенным вниманием разглядывала свои светлые перчатки, и Михаил понял, что ничего не исправил, а только усугубил, упомянув о ее матери и напомнив о связи, существовавшей между нею и игроком.

— И потом, — торопливо продолжал Михаил, — я плохо знаю господина Осоргина, но мне почему-то кажется, что он не из тех людей, которые дадут себя в обиду. Он замечательный человек, — «чтоб ему провалиться», мысленно добавил писатель, — и скажу вам откровенно: я не завидую тому, кто окажется его врагом.

«Из какого плохого романа я взял эту фразу?» — подумал он с досадой, но, посмотрев на Анастасию, забыл и о романах, и о фразах, и обо всем на свете. Лицо девушки просияло; она приняла его слова за чистую монету. Нам всегда приятно слышать хорошее о тех, кого мы любим; Анастасия решила, что Михаил признает, что считает Осоргина лучше себя (чего писатель вовсе не думал: его коробил образ жизни игрока, его отношение к женщинам и больше всего — то, что сын крепостника вел себя, как какой-то принц, а окружающие молчаливо признавали за ним это право).

— Вы тоже замечательный, Михаил Петрович, — сказала Анастасия, подкрепляя свои слова улыбкой. Но ее собеседник был достаточно искушен, чтобы понимать, что «тоже» в этом мире всегда идет под вторым номером.

— Вы всегда можете рассчитывать на меня, Анастасия Петровна, — промолвил он серьезно, — я весь к вашим услугам.

Анастасия быстро взглянула на него, попрощалась и вышла из читальни. Ей было немножко совестно и в то же время приятно, что ею увлечен такой серьезный молодой человек и к тому же литератор.

«Жаль, что он так мало известен… И сапоги у него совсем стоптанные. Ему надо где-нибудь служить… Наталья Денисовна считает, что у него нет будущего».

— Лукерья, — сказала она служанке, — я проиграла все деньги, и мне ужасно стыдно. Я не знаю, как скажу Глафире Васильевне…

— Ну так и не говорите, барышня, — посоветовала Лукерья, с сочувствием взирая на нее сверху вниз. — Скажите, мол, ходили по лавкам, ничего не приглянулось. А потом объясните, что деньги у вас украли или вы их потеряли.