Но обстоятельства подготовили светлейшему такой сюрпризец, что он едва не лишился дара речи. Войдя в главный подъезд дворца, он едва не споткнулся о труп караульного офицера в семеновском зеленом кафтане, в котором Богатырев узнал Лагуткина.
Тут же в лужах крови распластались и пятеро остальных караульных.
По углам испуганно жались дворцовые слуги.
Богатырев, уже вполне ощущавший себя в шитом золотом генеральском мундире, спустился с небес на землю. Он раздул щеки:
— Что такое? Заговор?
Слуги, утирая слезы, рассказали, что Девиер привел с собой несметное количество полицейских, которые внезапно напали и перебили дворцовую стражу, освободили арестованных товарищей. Сам же Девиер, жаждая оправдаться, среди ночи побежал в спальню государыни, где теперь и находится.
Меншиков нутром видавшего виды царедворца почувствовал: вот он, важный момент: или голова скатится на плахе, или власть — сладостная, упоительная! — станет еще прочнее. Скрежетнул зубами:
— Хулу на меня источает, погубить ищет! Богатырев, скачи в свой полк, приведи сюда две — нет, три! — роты семеновцев! А я к государыне.
Заплутай
Уже на лестнице у светлейшего зарябило в глазах от василькового цвета. Повсюду сидели и стояли вооруженные людишки в кафтанах, брюках и картузах сего мрачного цвета, отведенного полицейским: с лосинной перевязью, с набитыми патронташами, с пистолями и шпагами, красновато отсвечивавшими медными эфесами. На светлейшего они смотрели с наглыми ухмылками, не торопились замереть во фрунте.
Светлейший, как никогда, остался спокойным. Он даже с легкой улыбкой подумал: «Господи, как это до смешного похоже на возведение Екатеринушки на трон. Тогда, помнится, все эти шакалы алчные — Голицыны, Нарышкины, Толстые, Долгоруковы, Лопухины, герцог Голштинский — жаждали императором сделать внука Петра Великого — малолетнего Петрушу, сыночка злополучного Алексея, дабы от его имени государством управлять и разворовывать оное. Когда эти недоумки совещались, я привел ко дворцу Преображенский и Семеновский полки. По знаку моему они в решительный миг во все свои гвардейские глотки гаркнули: „Да здравствует государыня императрица Екатерина Алексеевна!“ Эти вельможные холуи со страху пообмирали. Ах, изменщик Девиер, неужто дело на сей раз в свою сторону склонит?»
Он степенно вошел в спальню.
Пахло камфорным спиртом, настоем трав и еще непередаваемо тяжелым, что появляется в воздухе перед смертью человека.
Меншиков первым делом перекрестился на образа, потом поклонился лежавшей в постели императрице, затем чуть заметно кивнул остальным — лекарям Блументросту и Паульсону. Не стал здороваться лишь с одним — Девиером, сидевшим на низком пуфике возле государыни и что-то страстно шептавшим ей в ухо.
Девиер резанул волчьим взглядом вошедшего. Меншиков почтительно приник к руке императрицы и негромко, но со скорбью в голосе произнес:
— Матушка, пока ты болеешь, тебя разворовывают. И главный вор тот, которому ты доверяла когда-то обучение своих детей чужеземным языкам, которого возвела в ранг высших сановников, — Антон Девиер. Нынешней ночью его людишки утащили твой большой кипарисовый ларец с бриллиантами.
Девиер нагло усмехнулся, обнажив крепкие лошадиные зубы:
— Светлейший князь, вашему сану и вашему возрасту негоже лгать, ибо свидание с Богом совсем близко. Кипарисовый ларец я нарочно взял, чтобы поставить у Екатерины Алексеевны в опочивальне. Вот он. — И главный полицмейстер Петербурга откинул бархатный полог свекольного цвета: за ним стоял ларец. Девиер открыл крышку: — Екатерина Алексеевна, все в полной сохранности.
— А для чего ты, Девиер, касался своими руками царских драгоценностей, для чего ты и твои приспешники хотели вынести его из дворца? — гневно выговорил Меншиков. — Как посмели твои хищники перерезать весь дворцовый караул?
Повернув лицо к государыне, Девиер елейным тоном молвил:
— Нам стало доподлинно известно, что светлейший князь Александр Данилович жаждет завладеть вашими, Екатерина Алексеевна, сокровищами. С этой целью мы решили из казначейской комнаты поставить ларец ближе к вам, в спальню. Узрев, что воровские планы рушатся, Александр Данилович чрез своего клеврета полковника Богатырева приказал караулу напасть на нас. Екатерина Алексеевна, что делать было? Защищая свои жизни и вашу честь, Екатерина Алексеевна, мы этих негодяев изменников перебили. Теперь самое время Александру Даниловичу и его приспешнику Богатыреву ответ держать.
Государыня, выпучив глаза, с удивлением слушала эту тираду.
Заклятые друзья
Меншиков глотнул воздуху, схватился за сердце:
— Какой поганец! Все, блядин сын, перевернул…
Императрица, переводя глаза с одного царедворца на другого, со страхом прошептала:
— Зачем вы так? Чего оба хотите?
Девиер победоносно гнул свою линию:
— Екатерина Алексеевна, все же прикажите арестовать смутьяна…
В этот момент за дверями послышались крики, звон клинков. На пороге стоял улыбающийся Богатырев:
— Три роты семеновцев приведены, полицейские-воры взяты под караул.
Девиер широко разинул рот, Меншиков облегченно перекрестился: