Тайны Евразии

Ответ можно найти в записках знаменитого финского лингвиста и этнографа Матиаса Александра Кастрена (1813–1852), который по поручению Петербургской академии наук (напомню: Финляндия тогда входила в состав Российской империи) путешествовал в 1841–1844 годах по Русскому Северу. Это была третья (из четырех) поездка по глухим районам России, главным образом с целью изучения финно-угорских и самодийских языков. Но Кастрен являлся не только лингвистом с мировым именем (таковым он остается и до сих пор), но и прогрессивно мыслящим ученым-энциклопедистом. Его дневники, опубликованные посмертно, по сей день служат бесценным источником для изучения истории и этнографии северных народов.

Так вот, оказавшись на полуострове Канин Нос и путешествуя зимой по канинской тундре, Кастрен обратил внимание, что самоеды-язычники делают идолов не только из дерева, камня и других общепринятых и давно известных материалов, но также из снега. Вот откуда, оказывается, родом наши русские снежные «бабы» – не в смысле географии, а в смысле истории. Они – отголоски тех невообразимо далеких языческих времен, когда наши прапредки поклонялись природным явлениям и объектам. Память о той архаичной эпохе сохраняется чуть ли не на генетическом уровне в виде архетипов коллективного бессознательного. Исходя из элементарного факта, что сооружается в подавляющем большинстве случаев снежное изваяние женского (а не мужского) рода, нетрудно предположить: традиции подобных культовых действ уходят в глубины матриархата.

Рис. 30. Глиняная скульптурка «Баба» народной мастерицы А. Ф. Трифоновой (1903 г. р.). Зарисовки О. А. Прозоровской

Точно так же бессознательная память о матриархальном прошлом сохранилась в детских «куклах» и других игрушках, рисунках или статуэтках на женскую тему. Игрушки – не такой уж и простой феномен, как это может показаться на первый взгляд: многие из них сохранили черты древнейших верований и культа. Среди русских глиняных игрушек немало таких (рис. 30), которые, как клише, повторяют образ Великой богини, уходящий своими корнями в древнекаменный век и эпоху матриархата. Не менее интересные игрушки можно встретить на Севере и в Сибири. Например, у тех же ненцев широко распространены детские игрушки (а также предметы культа), у которых вместо головы используется птичий клюв (рис. 31). Но точно с такими же головами-клювами у ненцев известны и домашние идолы, предметы древнейшего культа. Быть может, изображения подобных птицебогов восходят к той самой гиперборейской эпохе, когда в мире повсюду царствовала настоящая перьевая цивилизация.

Рис. 31. Ненецкая игрушка с птичьим клювом вместо головы

Самоеды (ненцы) всегда были в центре внимания и притчей во языцех всех, кто хотя бы однажды побывал на Сибирском Севере. Одно имя чего стоит – «самоеды». С чего бы это? Они что же – самих себя едят? Да что-то вроде этого – только не в смысле классического каннибализма (который, впрочем, не такое уж и редкое явление в истории человечества), а в смысле избавления от престарелых родителей, что также имело широкое распространение по всему свету. В Океании стариков оставляли на необитаемых островах, в Лапландии – в заснеженной тундре, на юге Африки закапывали в ямы. Даже на Украине вплоть до XIX века в глухих деревнях сохранялась описанная этнографами традиция, когда престарелых родителей, которых не могли прокормить, сажали на санки и спускали в овраг (дикий обряд так и назывался – «посадить на луб»). Поедание стариков также практиковалось испокон веков. Варварский обычай во всех подробностях описан еще «отцом истории» Геродотом на примере исседонов  – древнего народа, относительно которого современные историки не могут сказать ничего определенного, кроме того, что он обитал на Севере.

Рис. 32. Самоедин, удрученный летами, передает себя в жертву

Рис. 33. Угощение сотника Какнулина самоедским родоначальником