Тайны французской революции

В конце 1798 года директор театра Сожорет вновь открыл его для представления репертуара Пикара, но после нескольких месяцев работы, 18 марта 1799 года, театр был охвачен пожаром, оставившим от здания один остов. Эти четыре закопченные стены стояли до 1807 года, когда ими воспользовались для восстановления театра, сохранившего прежний вид, но украшенного рядом арок вдоль улицы Вожирар. Эти стены были чрезвычайно крепки, потому что они сохранились и поныне, даже после второго пожара в 1819 году.

Наконец скажем, что в 1799 году, в эпоху, о которой мы ведем рассказ, театр, выстроенный для оживленья нового квартала и привлечения застройщиков, еще не исполнил своей роли: дороги, проложенные через древние сады отеля Конде, окаймлялись одними палисадниками, в которых терялись редкие домики – по улице Одеон считалось только два угловых дома, выходивших на площадь. В левом жили Фабр д’Эглантин и Камиль Демулен, когда Террор вырвал их оттуда, чтоб бросить в одну тележку палача.

Кожоль разместил свой на половину уменьшившийся маленький отряд в развалинах обгорелого театра, находившегося прямо перед жилищем Пусеты. Два оставшиеся наблюдателя не спускали глаз с двери дома, подстерегая бледнолицего мужчину, описанного Кожолем.

А Кожоль между тем продолжал разговор с добродетельной Розалией.

– Как! Неужели твоя госпожа Пусета так влюблена в своего Шарля?

– Просто без ума.

– А он любит ее?

– Да, он ее обожает. Два настоящих голубка. Да чего! Для них целый год – одна весна.

– Но в таком случае этот бедняжка Шарль, который надеется встретить здесь свою возлюбленную, будет в отчаянии, не найдя ее. Я боюсь, что это расстроит нашу встречу. Пари держу, что он забудет прыгнуть мне на шею.

– Так он не ждет вас?

– Нет, я ему готовлю сюрприз… и, чтоб моя затея удалась вполне, я потребую от тебя услуги.

– Какой?

– Не докладывай ему, когда он придет, что я здесь, а Пусета уехала. Пусть он войдет… Не говори ни слова… а то испортишь радость, которую я думаю доставить ему своим милым обществом. Впоследствии он отблагодарит тебя, будь покойна.

– Ну так, когда я увижу, что он идет, я давай бог ноги… в кухню за первым блюдом.

– Да, это хорошая мысль… Таким образом мы выиграем время. А потом сядем за стол… мне это доставит блаженное удовольствие, потому что я голоден! О, как голоден!.. До того, что готов послать к черту своего друга Шарля, если он запоздает хоть на минуту.

– О! Вам нечего бояться. Солдат перед своим начальником не так точен, как Шарль, приходя к своей Пусете.

Указывая на стрелку циферблата, смуглая Розалия прибавила:

– Смотрите… судите сами. Часы начали свой бой – десять.

На пятом ударе, субретка вскричала:

– А что? Не говорила ли я?

И она указывала пальцем на арку подъезда, где сквозь спущенную сквозную занавесь Пьер увидел тень человека.

– Бегу в кухню за своим блюдом и предоставляю вам от сердца обнять друга, – сказала красивая девушка, убегая.

Минуту спустя входил Точильщик, веселый, оживленный, с нежным, полным любви, взглядом, надеясь видеть свою Пусету.

Вместо дорогого лица, ему представилась насмешливая физиономия Кожоля, сидящего за столом с повязанной на шее салфеткой. Граф крикнул ему самым радостным голосом:

– Э, поторапливайтесь же, любезный друг! Право, я умираю с голода, ожидая вас.

От этого неожиданного зрелища ошеломленный Точильщик отступил на шаг, собираясь бежать. Но за ним, сторожа дверь, стояли друзья графа, повинуясь приказу следовать за бледнолицым мужчиной, который войдет в дом. Глаза Точильщика метали молнии, а руки, внезапно опустившиеся в широкие карманы плаща, вновь появились с двумя пистолетами, нацеленными на Кожоля.

– Прикажи своим людям пропустить меня, или ты будешь убит, – сказал Шарль голосом, дрожавшим от бешенства.

Граф откинулся на спинку стула и засмеялся этой угрозе, говоря:

– А Пусета? Дурак!

Все произошло так быстро, что Точильщик сначала подумал лишь о грозившей ему опасности и средстве спастись. Но услышав имя любимой, он понял, что с ней что-то произошло, и оружие задрожало в его руке.

– Да, – продолжал Кожоль, – ты забываешь свою добрую малютку Пусету. Ведь она поплатится за твои необдуманные действия. Ну, бродяга! Отдай свое оружие этим господам и садись за стол. Мы потолкуем за бутылочкой вина о прелестной девушке.