Тайны французской революции

– А как же ты провел ночь? – спросил кавалер своего друга.

– Отыскивая средства отворить дверь Венсенского форта, если б то мне потом пригодилось… Но это мой секрет, – сказал Кожоль, приосанясь.

– Хорошо! Не настаиваю, раз это секрет, – сказал Ивон, узнавая обыкновенную манеру графа намекать на свои любовные похождения. – Но что ты делал сегодня утром – тоже секрет или нет, мой добрый Пьер?

– Что касается утра – нет. Мне хотелось узнать, каким образом мог Точильщик безнаказанно пользоваться помещением соседних погребов, и я достиг своей цели.

Тут Кожоль передал Ивону рассказ о найме Купидоном, трактирщиком «Черного барана», погребов соседки Сюрок – Брикет.

Лебик не упустил ни слова из рассказа. «Чертовщина! – думал он. – У этого молодца недурное чутье. Он сразу нашел кротову нору».

– Понимаешь, – продолжал граф, – если бы полиция вздумала навести справки о всех постояльцах «Черного барана», то ей не далеко было бы идти за товарищами Точильщика. Она переловила бы всех этих безобидных разносчиков, ярмарочных торговцев и извозчиков, скрывающихся за стенами честного Купидона.

«Тьфу пропасть! Откуда явился этот хорек! И двадцати подобных ему не надо, чтоб подвести наши шеи под гильотину», – думал Лебик, с первого взгляда понявший, что Кожоль – опасный знакомый.

– Мы связаны сроком, – продолжал Пьер. – И три месяца с сего дня ни слова не можем сказать полиции. Сначала сокровище Сюрко, – а дальше – увидим.

– Уф! – облегченно вздохнул гигант, подумав о трехмесячной отсрочке.

– Ага! – заметил Ивон. – Кажется, наш молодчик пошевеливается. Мне послышался его шепот.

– Во всяком случае, он перестал храпеть, пробуждение не далеко.

Плут не шевелился.

– Значит, вот этот верзила с помощью Брикета отправил в ад достойного парфюмера? – спросил Кожоль.

– Да, он поступил на службу Сюрко задолго перед его смертью.

– Так надо ловким манером выспросить у него о подряде, обещанном Комитетом общественной пользы, для которого Сюрко снял на две недели погреба Брикета.

– Это бесполезно: когда Сюрко находился под покровительством каких-то членов комитета, Лебика еще не было в доме.

Два друга еще некоторое время оставались у постели Лебика, ожидая его пробуждения. Но тот все лежал неподвижно.

– Я думаю, что у нас довольно времени, чтоб позавтракать, прежде чем он проснется, – предположил Бералек.

– Славная мысль! – похвалил Пьер.

Молодые люди вышли из мансарды.

Как только за ними захлопнулась дверь, гигант открыл глаза и проворчал насмешливо:

– А! Точильщик обещал выдать сокровище… Ну, а мое позволение?.. Так он забывает своего друга Лебика, с которым нужно поделиться миллионами, когда их выкопают?

Потом он весело улыбнулся:

– Этот пустоголовый… еще корчит умника! А не подозревает, что сейчас ясно указал мне на место так долго и тщетно отыскиваемого клада.

Через час Ивон и Пьер вернулись в комнату Лебика и увидели, что гигант продирал глаза, щурился спросонок и зевал во всю пасть, как будто только проснулся.

– Тьфу чертовщина! Что за ртище ты нам открываешь, милый мальчик, просто – пропасть! – вскричал Кожоль при виде распахнутого зева Лебика.

– Это с голода, – отвечал жалобно великан.

– Тем лучше! Голод при пробуждении говорит о чистой совести, а чистая совесть дарит спокойный сон. Ты залег, как медведь зимой, и голод уже мучает тебя, едва ты раскрыл глаза, следовательно, ты честный человек, – прибавил Пьер с самым серьезным выражением.

– О! – произнес добродушно Лебик. – Что до сна и аппетита – мне грех на них жаловаться…

– Так чем же ты недоволен? – спросил Ивон. – Ты сыграл с нами – с госпожой Сюрко и мной – шутку, достойную виселицы. Ты был в моей власти, но я помиловал тебя. Так на что, черт возьми, тебе еще жаловаться?

– Что вы не доверяли мне, – протянул плут с глубоким огорчением.

Друзья разразились при этом ответе громким смехом.

– Да, – продолжал гигант, – вам следовало прийти ко мне и сказать: «Лебик, мы ищем сокровище; помоги нам – и ты получишь половину, если у тебя все получится… За половину сокровища мы обещаем никогда тебя не беспокоить и никогда никому не выдадим». Если бы вы мне сказали так, то я бы с вами вместе все обрыскал – и, как знать, может быть, и нашел бы…

Особенная интонация, с какой Лебик произнес последние слова, возбудила подозрение Пьера.

– Скажи-ка, Лебик… – начал он.

– Что, мой добрый господин?

– Знаешь ли, что для человека, жалующегося на недостаток доверия к нему, ты подаешь нам плохой пример в настоящую минуту.

– Как так?

– Так как ты очень любишь откровенность, почему же тебе, вместо своих пустых фраз, не сказать напрямик: «Я хочу предложить вам торг».

– Ага, ага! – произнес гигант. – Вы угадали. Так объясните, какой торг я вам предлагаю?

– Это ясно. Ты говоришь: я вам приношу миллионы, за которыми вы гонитесь, но половина из них– моя.

– Э-э! Есть-таки частичка правды в вашей выдумке. Предположим на минуту, что все так и есть, что же вы ответили бы тогда? – спросил Лебик немного насмешливо.

– Что мы были бы дураки, если бы приняли от тебя половину, когда твой начальник отдаст нам все сокровище, – отвечал Бералек.