Тайны гор, которых не было на карте

– Маня, там метров сто! – возмутился Дьявол, глянув вниз пропасти, которая была шириной метров триста. – Если обходить, – он приложил руку козырьком, пытаясь разглядеть конец ущелья, – полтора дня уйдет! Зачем тратить время, если можно перебраться за полчаса? Мы могли бы порадовать Благодетелей на день раньше! А вдруг они уже вырвали дерево и пытают избы?

– Не надо пугать, я пуганная, – непреклонно набычилась Манька. – Вырвали, посадим новое, а избы… Избам они ничего не сделают… Дура у нас Царица, чтобы добро свое уничтожить?

– Могут. Драконы могут. Кто еще мог бы посадить их на цепь? Говорят, торопись – не торопясь. Терять два дня на то, чтобы перелезть через канаву – глупо. А вдруг погоня начнется за нами? Спохватятся, да и пошлют. Полнолуние каждый месяц наступает. Оборотень, например, эту канаву проскочит и не заметит. Хороший спортсмен-альпинист здесь тоже ненадолго задержится! Что им сто метров вниз, сто метров вверх?

– Мы не знаем, что нас ждет с той стороны гор! Я буду вжик-вжик ножичком махать, когда сотня бешеных зверей набросится? Можно же по-другому как-то! – нахмурилась она. – Взял бы да перенес конец веревки на ту сторону… Елки-моталки, мы стрелы тратим не на нечисть, а на себя! – пристыдила она обоих.

– А меня нет, я существо недоказанное! – рассердился Дьявол, разуплотнившись до состояния легкой видимости. – Я ни на этой и не на той стороне – во время военной операции на меня не рассчитывайте!

Борзеевич думал. Думал так, что было видно и слышно, как со скрипом шевелились извилины, глубокими морщинами изрезав лоб.

– Можно было бы использовать бумеранг, если бы там было дерево или что-нибудь, за что можно обвить веревку. Но бумеранг надо уметь кидать – это раз, а второе, там нет ничего. Еще есть специальный пистолет, который выстреливает и прибивает крюк с веревкой, и кто-то один перелазит, а остальные страхуют. Если срывается, вытаскивают. Но у нас такого приспособления тоже нет. Еще можно перелететь…

– Если жалко зачарованные стрелы, возьмите обычные, – с обидой предложил Дьявол. – Но слюнявить не буду, у меня слюна не казенная.

– Где их взять? – Манька не собиралась уступать. Низина поросла лесом, но обычная стрела камень не пробьет и от веса переломится.

– Вырастить! – любезно подсказал Дьявол.

Манька прошлась взад-вперед, косым взглядом пересчитав оставшиеся в колчане стрелы, радуясь, что ее не видят избы. Она молча обругала себя всеми матерными словами, какие нашла в своем лексиконе. Могла бы сама догадаться. Обычная стрела из неугасимого полена пробивала камень не хуже Дьявольской, правда летела по обычной траектории. Зато, если воткнется в землю, через десять минут такую стрелу только срезать, а нарастить до нужной длины и толщины можно было за ночь – и не растает, как Дьявольская.

Выходило, что все это время тратили Дьявольские стрелы впустую.

Место оказалось удачное. Такая низменность в горах им встретилась впервые. С горячими источниками, глубокая, широкая, живописная, поросшая лесными массивами. И тут, и там паслись животные, частью давно вымершие на большой земле. Не так много, но здесь, похоже, им жилось раздольно. Откормленные, с толстой шкурой и длинной шерстью. Скорее всего, животные мигрировали между с севера на юг, между горными хребтами. Недалеко от того места, где они остановились, шумел водопад, закрытый со всех сторон ледяными наростами. Дальше раскинулось большое незамерзшее горное озеро, в котором вполне могла водится рыба, на что указывало множество птиц, которые вили гнезда на прибрежных скалах.

Недельный отдых был как нельзя кстати. Оставшись без еды, на ракушках и камнях, старик начал сдавать, да и Манька оголодала. Неугасимое полено за такой срок вполне способно нарастить зелень, грибы и зерновые. Цельные зерна Борзеевич обнаружил в кармане. Видимо просыпались, когда помогали избам собирать урожай. И одежда требовала основательного ремонта.

Манька очень жалела ноги Борзеевича: лапти его сносились, когда они еще только на третью вершину поднимались, и шел он, обмотав ноги тем что под рукой нашлось. Но тряпичное подобие обуви снашивалось куда быстрее. Получалось, что с нею Борзеевич разделся окончательно. Манька извела на ноги Борзеевича и капюшон шубейки, и пошитые из подола меховые штаны, подшивая остатки лаптей. Очень они пожалели, что первую сношенную пару он оставил в пещере, где заночевали после покорения первой вершины. Подошва получилась бы потолще, чем из двух сношенных пар. Но и эта обувка хватила ему ненадолго. Из носка давно выпирали пальцы, перетянутые портянками, тоже изношенными и похожими на половые тряпки.

Оба понимали: если не придумают что-нибудь немедленно, когда переберутся через четвертую вершину и не увидят государственное продолжение – к ним придет родственник северного песца. Этот недозверек в народе назывался по-разному: хана, капут, трындец… – и был он предвестником великой беды. Вслух об этом старались не говорить, но понимали, конец не за горами.