Тайны и Природа Поэзии

Настоящему карьеристу не свойственны такие человеческие качества, как бескорыстие и великодушие. И это проявляется не только по отношению к подчинённым, но и к близким и родным ему людям – членам семьи. Ему не знакомо и такое понятие, как «благородные порывы души». Потому, прежде всего, что эти человеческие добродетели подобны щедрым солнечным лучам, одинаково светящим всем и каждому человеку, независимо от его социального статуса и образования, профессии. Это означает, что их назначение – искоренять всё самое низкое, пошлое, безрассудное и мелочное как в жизни, так и в людях, – с одной стороны; с другой – высветлять всё самое чистое, возвышенное и благородное в одном и другом случаях. Иными словами, эти чувства направлены именно против таких людей, как карьеристы! Всех тех, кто любой ценой и любыми средствами добивается в жизни власти, славы, почестей, богатства.

Одно из наиболее существенных, пожалуй, отличий делателя своего «я» от карьериста, на мой взгляд, состоит в том, что последний всегда, во всех случаях, насилует свою природу, вынуждая себя заниматься совсем не тем делом, к которому был призван от рождения. Тогда как, в противоположность ему, делатель своего «я» с раннего возраста подчиняет свои мысли и чувства не внешним, кем-то придуманным, законам и установлениям, а внутренним.

Что касается высоких и благородных порывов души, то они так же свободно истекают из слов и поступков такого человека, как истекает и само человеческое дыхание. Будущий карьерист ничего не сделает без того, чтобы не оглянуться назад и не заглянуть вперёд: а как тот или иной человек, то или иное жизненное обстоятельство, тот или иной его поступок или слово повлияют на достигнутое им в жизни и, в то же самое время, поспособствуют желаемому?

Если, как это довольно часто случается, едва одолев две-три ступени на социальной лестнице, карьерист становится начальником над маленьким или большим коллективом людей, он ни при каких обстоятельствах не станет вникать в условия труда и быта своих подчинённых. Ещё менее он способен посочувствовать кому-либо из них, откликнуться душой на просьбу подчинённого помочь ему разрешить трудовой или семейный конфликт. И это не потому, что он не хочет этого сделать, а потому, что не может, так как слишком сильно занят всегда самим собой – своими собственными проблемами, горестями и бедами, которых, надо сказать, у карьериста всегда с избытком. Происходит это потому, на мой взгляд, что каждый человек за всё расплачивается в этой жизни: как за каждое грубое, в сердцах сказанное слово своё, так и за каждый неблаговидный или жестокий поступок.

Сформировавшийся карьерист – это такой человек, в котором душа еле-еле теплится. Ибо, по мере того, как, беспрестанно насилуя свою природу, он добивается маленьких или больших высот в жизни, она до такой степени обмелевает, что уже к началу трудовой деятельности лежит, бездыханная, загнанная своим хозяином в самые глухие уголки своего «я».

Именно такие люди, думаю, были первыми, кто стал отрицать наличие души в человеке, подкрепляя свои доводы тем, что её никто, мол, никогда не видел и не слышал. Таким невеждам невдомёк, что они оттого перестают слышать с возрастом голос собственной души, что, снова и снова уступая требованиям ненасытной и алчной по природе плоти своей, всё чаще и чаще отпускают вожжи, которыми всякий человек от рождения призван держать в крепкой узде свои чувства и эмоции. И наступает момент, когда они окончательно выходят из-под контроля разума – верховного владыки своего. Когда это происходит – уже не собственно человек начинает управлять своими чувствами, мыслями и словами, а они – человеком, толкая его, подчас, на самые низкие и безрассудные, бесчеловечные поступки, вплоть до насилий и убийств.

Настоящий карьерист крайне редко самостоятелен в своих суждениях, отчего так любит всякого рода указания сверху – инструкции, циркуляры, постановления партии и правительства. Происходит это потому, что, разучившись с возрастом самостоятельно мыслить, он готов по первому требованию того, кто стоит чуть выше его, на любой поступок, лишь бы угодить своему начальнику. Карьеристы всего и вся боятся в жизни. Это их свойство объясняет, почему годам к семидесяти у них такой жалкий и затравленный вид. Личность же, в отличие от карьериста, и в девяносто лет на голову выше подобного сорта людей.