Тайны Иномирска

[22] Белое пальто, человек в белом пальто — указание на того, кто пытается показать собственное превосходство путём принижения окружающих, в т. ч. чужих переживаний. Этими словами Фэй не просто поставила Вадима на место, но и подчеркнула, что самочувствие случайной девушки тому почему-то ближе, нежели её однозначно плохое самочувствие.

[23] Рандом (от англ. «random») — сленговое выражение, обозначающее «случайный».

Глава шестая. В никуда

Очередной яблочный фреш, вынесенный черноглазой и черноволосой девушкой, вызвал насмешливое хмыканье Вадима, но мне было всё равно. По-прежнему находившийся в состоянии потрясения организм начисто отвергал любую пищу, за исключением жидкостей.

Именно поэтому за время пребывания в Демониуме меня ежедневно пичкали супами разной степени водянистости, а я сама изрядно осунулась. Нездоровье, разумеется, тоже подверглось остракизму, но я давно поняла, что Вадим — дурачок и по-другому не может.

Смысл обижаться?

Менее глуповатая в общем смысле Ида оказалась недалёкой в плане взаимоотношений, и я почти чувствовала её скулёж по типу: «Отпустите Рейджина, пожалуйста, отпустите!» всякий раз, когда прикрывала глаза. Читавший мысли в режиме реального времени Рейджин слегка улыбнулся и, отсалютовав чашкой кофе, стремительно опрокинул её в себя.

Обычно я сделала бы ему выговор, однако моё недомогание заставило пересмотреть старые привычки, и я не только позволила ему беспрепятственно вторгаться в мысли, — ношение любых других артефактов, помимо высококачественного изделия Сопрано вызывало неимоверную тошноту — но и проявить истинно демонические качества, которые при любом другом раскладе подавляла.

— У них тут вай-фай платный, что ли? — пробормотал Рейджин, отвлекаясь от шпионажа и погружаясь в дивный высокотехнологичный мир, таившийся за маленьким экраном мобильного телефона. — Интернет, Фэй, не утруждайся. Ужасно плохо ловит, зайду-ка внутрь.

Привстав со своего места, Рейджин сочувственно хлопнул меня по плечу и заспешил внутрь, оставив разбираться с многочисленными вопросами хмурого Вадима, слезливыми причитаниями Иды и стойкой уверенностью обоих в том, что «уж на этот раз мы точно умрём».

— Всё… всё будет хорошо? — Ида ринулась в атаку первой, прижимая к груди сцепленные в замок руки. — Фэй… я… я понимаю, что мы с Вадимом для вас чужие, не нужные и вы охотно передали бы нас кому-то другому, но… но… мы же живые, понимаешь? И мы не хотим умирать!

— Никто не хочет умирать, но некоторым приходится, — пессимистично откликнулась я, болтая трубочкой в стакане. — Ида, милая, никто не собирается вас подставлять. Да, вас с Вадимом нам навязали, скрывать не стану, но и мы с Рейджином — лю… товарищи ответственные. Устраним грозящие вам опасности, предотвратим «неисправимое» и, в целом, на ближайший месяц станем вашими тенями.

— Месяц?! — полупридушенно пискнула Ида, хватаясь за горло и выпячивая губы на манер рыбёшки. — А… а… что с нами будет по истечении месяца? Спе… спо… полосы же могут не успокоиться. Вам-то с Рейджином хорошо, мы от вас отвяжемся, но… но…

— Не переживай, — успокоила излишне нервную девочку я. — В таком случае вас просто «закинут» другим практикантам или волонтёрам. Зная Рейджина, это будут надёжные люди или нелюди. Если я правильно помню, он что-то говорил о своих родственниках по отцовской линии. Из тех, кто готов взяться, на ум приходят только Синн с Ронаном.

— Хочешь сказать, у вас всё схвачено? — Вадим скептически изогнул бровь, и я молча кивнула. — Тебя правда нисколько не заботит то, что под чужой опекой мы можем и сдохнуть, а? Мы же твои подопечные, Фэй, неужели тебе нас не жалко?

— Конкретно тебя — нисколько, — ошарашила его своей честностью я. — Тебе же меня не жалко, хоть я едва и не погибла за вас с Идой? Вот и мне нисколько не жалко. Больше того, если ты внезапно… дайте-ка посмотреть… ага, огероишься[1], мне сделают выговор — и только. И дадут кого-нибудь другого, помягче и посговорчивее. Если Рейджин подсуетится, как и обещал, женского пола. Девушки априори[2] посговорчивее.

Вадим стиснул зубы и сжал кулаки. Было видно, что ему хочется сказать какую-нибудь резкость, а то и ударить меня. Учитывая полнейшую неблагодарность подопечного и явную неприязнь, он бы вполне мог так поступить, но необходимость печься о сохранности собственной шкуры вынуждала его вести себя смирно.

— Огероиться значит тоже самое, что и самовыпил, — относительно спокойно прокомментировал употребление современного выражения он. — Сделай пометку в словарике.

— Хорошо, — послушно достав карандаш, я внесла корректировку, объединив два слова стрелкой. — Извини, я всё ещё плохо разбираюсь в современности. Буду признательна, если научишь меня чему-нибудь новому или станешь поправлять.

Уголки губ Вадима неудержимо поползли вверх, а взгляд повеселел. Ему нравилось чувствовать себя нужным не меньше, чем Иде. Вдобавок конкретно сейчас он пошёл на уступки и его нужно было похвалить.