Тайны Кремля

Лишь в самый последний момент С. А. Гоглидзе удалось разъединить следствие по делам сотрудников МГБ и Лечсанупра. Дав санкцию на арест еще 22 врачей, сделав именно их вместе с уже находящимися на Лубянке профессорами инициаторами «заговора». Испытав, видимо, облегчение, Власик признал: «Я и Абакумов не приняли мер по проверке заявления Тимашук и теперь я понимаю, что этим мы по существу отдали ее на расправу Егорову». Ему вторил и Бусалов, заявивший следователю: «Я — пособник вражеской группы в Лечсанупре».

Берия, торопясь закрепить сложившееся положение, добился 9 января 1953 года согласия ПБ (на то заседание далеко не случайно не вызвали министра госбезопасности Игнатьева) срочно опубликовать во всех газетах страны «хронику» — «Арест группы врачей-вредителей». Сделать задолго до процесса, впервые после 1938 года, пресловутое «дело кремлевских врачей» достоянием широкой гласности.

Н. А. Михайлов, как секретарь ЦК, курировавший со второй половины октября 1952 года всю идеологическую работу, в том числе и средства массовой информации, сознательно или по недоразумению сразу же допустил серьезнейшую ошибку. Не учел двузначности возникшего «дела». Ведь его могли в равной степени использовать в собственных интересах как Берия, так и Маленков. Первый — чтобы устранить явно мешавшего ему министра госбезопасности, человека Маленкова, Игнатьева под весомым предлогом потери бдительности, о которой он, Лаврентий Павлович, напоминал еще с трибуны съезда. Второй — чтобы связать «заговор» кремлевских врачей против узкого руководства — через уже покойного, что было весьма удобно, Этингера — с… Берией. Нанести тем последний, решающий удар по самому сильному конкуренту. Но ни тому, ни другому совершенно не требовался, даже мешал, антисемитский поворот при расследовании «дела». Даже вредил, ибо уводил от истинной цели далеко в сторону.

По какой-то, остающейся неизвестной, причине Михайлов не посчитал нужным уяснить, что же ждали от него, либо решил играть по собственным правилам. В свою пользу. Позволил газетам, журналам, получившим столь сенсационную с точки зрения журналистики тему, но так и не располагавшим ни одним дополнительным фактом, выходящим за пределы «Хроники», отсебятину. Придание всем без исключения комментариям, откликам читателей характер явного бытового антисемитизма. Акцентирование смысла всех публикуемых материалов на прежде всего «чужеродных» фамилиях шести из девяти упомянутых в «Хронике» врачей. Бесконечное варьирование их связей с еврейской благотворительной организацией «Джойнт», с Еврейским антифашистским комитетом, на что намекало упоминание Шимелиовича и Михоэлса. И в то же время полное игнорирование передовицы «Правды» за трагический день, 13 января, которая четко указала: «Кроме этих врагов есть еще один враг — ротозейство наших людей. Можно не сомневаться, что пока у нас есть ротозейство, будет и вредительство. Следовательно, чтобы ликвидировать вредительство, нужно покончить с ротозейством в наших рядах».

Непредусмотренный поворот в пропаганде вскоре заставил и самого Михайлова, и руководство Агитпропа срочно вмешаться. Уже 31 января «Правда» опубликовала статью под многозначительным заголовком «Ротозеи — пособники врага». В ней же попыталась скорректировать погромные настроения, спровоцированные «Хроникой», весьма своеобразным способом. Призывы к бдительности привязала теперь исключительно к «ротозеям», не связывая их, что являлось немаловажным, ни со шпионажем, ни с диверсиями, ни с терактами. Да еще весьма дозированно подобрала фамилии очередных «ротозеев» — Заславский, Борисевич, Орлов, Петров, Алтузов, Морозов, Кажлаев, чем попыталась снизить накал черносотенных страстей. Ту же цель преследовала и еще одна «правдинская» статья, в номере от 6 февраля — «О революционной бдительности». Она врагами объявляла вообще всех «носителей буржуазных взглядов», а в виде примера привела троцкиста Гуревича, его пособника Таратуту, уголовника Романова, дезертира Сася.