Тайны моей сестры

– Кейт, – начинает Шоу. Она делает паузу и прочищает горло, прежде чем продолжить. – Я составила заключение и могу сказать, что вы не представляете угрозы себе и окружающим. В связи с этим я не буду настаивать на вашем дальнейшем заключении в соответствии со статьей сто тридцать шесть Закона о психическом здоровье.

Глаза у меня наполняются слезами, и я опускаю голову, пытаясь не разрыдаться. Не здесь, не перед этими людьми.

– Однако, – продолжает Шоу, – судя по вашим симптомам и тому, что вы мне рассказали, я могу предположить, что вы страдаете от тяжелого посттравматического стрессового расстройства, в связи с чем я бы хотела направить вас к соответствующему специалисту на консультацию. Я не могу приказать вам это сделать, но очень прошу прислушаться к моему совету, особенно учитывая, что ваше поведение привело к задержанию.

Я киваю. Я сделаю все, что она скажет, если только можно будет вернуться к тому дому и помочь мальчику.

– На этом моя работа окончена, – говорит Шоу, складывая бумаги на коленях. – А теперь я передаю вас офицеру Уолкеру, чтобы закрыть дело.

Я смотрю на Уолкера, и он вскидывает брови. Какое жалкое оправдание для полицейского. Он стоял там, в нескольких метрах от ребёнка, страдающего от жестокого обращения, и что он сделал? Арестовал меня.

– У вас есть еще ко мне вопросы, Кейт? – спрашивает Шоу.

У меня полно вопросов. Я хочу спросить, видела ли она когда-нибудь, как умирает ребенок. Хочу спросить, зачем она постоянно снимает обручальное кольцо и потом надевает обратно. Хочу спросить, почему она вздрогнула, когда я описывала, как отец меня избивал. Хочу спросить, прекратятся ли кошмары. Хочу спросить, верит ли она мне.

Вместо этого я мотаю головой.

– Хорошо, – говорит она, поднимаясь со стула. – Тогда оставляю вас с офицером Уолкером.

Она кивает, и на мгновение кажется, что она сейчас скажет мне какие-то слова утешения. Но она лишь поворачивается и направляется к двери. Я для нее – очередная пациентка, форма, которую нужно заполнить. Ей нет дела до моей жизни, моего опыта. Она выйдет из этой комнаты в другую, где ее будет ждать очередной бедолага, который станет жаловаться на жизнь, а она будет аккуратно ставить галочки в нужных местах. Я думаю о бессчетном количестве мужчин и женщин, у которых я брала интервью за долгие годы работы: чьи-то истории я помню до сих пор, а о ком-то забыла тут же, закончив репортаж; может быть, они запомнили меня такой же – той, которая, уходя, забрала с собой частичку их души.

Дверь закрывается, и ко мне подходит офицер Уолкер.

Час спустя я сижу в машине Пола на парковке железнодорожного вокзала с рюкзаком на коленях.

– Я сложил все твои вещи, какие нашел, – говорит он, обхватив руками руль. – Надеюсь, ничего не забыл.

– Уверена, все хорошо, – говорю я. – У меня и вещей-то с собой почти не было.

– Наверное, это к лучшему, как думаешь? – говорит он. – Хорошо хоть Фида не стала выдвигать обвинения.

– Ха, – вырывается у меня, пока я смотрю на полуденную серость за окном. – Не стала она. Еще бы она выдвинула обвинения – она-то знает, что копни полицейские поглубже, они бы тут же разгадали их маленький секрет. Ее муж агрессор, Пол, а она его покрывает.

– Что бы она ни делала, теперь это тебя не касается, – вздыхает он. – Иначе никак. Ты слышала, что сказал полицейский: еще раз явишься в ее дом – Фида подаст заявку на охранный ордер. И ее точно одобрят. И тогда все, твоя жизнь кончена. Тебя затаскают по судам, и прощай репутация. Оно того не стоит.

– Нет, – шепчу я. – Кажется, у меня не остается выбора. Прямая дорога к мозгоправу.

– Знаешь, может, это не такая уж плохая идея? – мягко говорит он. – Лучше уничтожить это ПТСР в зародыше, пока ты еще в силах. Пока ты не стала как… В общем, ты поняла.

– Пока я не стала как Салли?

Он опускает голову на руль и вздыхает.

– Ты ведь ей не скажешь? – спрашиваю я. – О нас.

Он поднимает голову. Лицо у него мертвенно-бледное.

– Конечно, нет, – говорит он. – Это ее уничтожит.

– Да, – отвечаю я. – Но вместе с тем я думаю, что Салли уже давно себя уничтожила.

Он нежно поглаживает меня по плечу.

– Ты правда много для меня значишь, Кейт, – говорит он. – С самого начала. Возможно, в другой жизни мы могли бы…

– Не надо. – Я отдергиваю руку. – Думаю, мы оба знаем, что это все бред. Как и прошлая ночь. Мы просто искали утешения.

Он улыбается и потирает лицо руками.

– Куда направишься? Обратно в Лондон?

– Сначала поеду к себе в квартиру, но надолго не задержусь. Слишком много воспоминаний.

– Имеешь в виду Криса?

Я вздрагиваю при звуке его имени.

– Ты не закрыла его страничку в Фейсбуке у меня на ноуте, – поясняет Пол. – Женат, да? Звучит хреново.

– Салли очень повезло, – говорю я, отстегивая ремень. – Что у нее есть ты. Хоть она этого, скорее всего, и не понимает.

Он улыбается, но я вижу, что улыбка получается вымученная.

– Ты сказала, что надолго не задержишься, – меняет он тему. – Куда поедешь?

– Поговорю с Гарри, – отвечаю я. – Верну его доверие и потом поеду в Сирию. Я должна быть там.

– С ума сошла? Новости смотрела?

– Я пишу новости, Пол, – отвечаю я. – Это моя работа.