Всю ночь я провела возле изголовья лавки, меняя полотенце на лбу Косточки. Племяшка бредила. Может, бросить ее, чтобы спасти свою шкуру? Но я не решалась – зря, что ли, я утащила девчонку из замка герцога? Давно надо было привести план в действие. Только страх, что все сорвется и пойдет не так, как хотелось, удерживал меня.
К утру Косточке стало лучше.
– Ёжка здесь? – первым делом поинтересовалась она.
– Здесь, – я погладила ее по голове. – Уже дала ему молока, так что не беспокойся.
Лекарь оставался немногословным:
– Ей надо остаться хотя бы еще на один день. Она очень слаба.
Мне хотелось ударить его наотмашь и заорать: «А что будет со мной?!» А потом долго-долго трясти, как перезревшую грушу, но пришлось сдержаться, хотя знобило от ужаса за себя вперемешку с волнением за девочку. День стремительно ускользал в ночь, все звуки вечернего города заглушал воображаемый топот копыт. Завтра может быть совсем поздно. А вдруг есть возможность изменить предначертанное? Ведь сестра не случайно решила родить ребенка, может, в племяннице моя надежда на спасение? Но смогу ли совершить задуманное? Ни на один вопрос не было ответа, но всё же я решила задержаться.
От лекаря мы выехали рано, едва заалела заря, взяв запас лекарств. Я нахлестывала лошадь, постоянно оборачиваясь назад. Но опоздала. Опоздала… И еще поняла, что не способна сделать то, что замышляла. Я собиралась подсунуть девчонку вместо себя. Запах крови… На нее летят псы Господни. Косточка чудесно подходила на роль жертвы, но что-то изменилось во мне.
– Бери ежика и прячься в кустах. И не смей оттуда уходить! – я прикрикнула на племянницу нарочито грубо.
Косточка выскочила, как ошпаренная, и побежала к укрытию. Я принялась погонять лошадь. Но они настигали. Из-под копыт скакунов вырывались комья земли, плащи реяли на ветру. Я остановила повозку. Как же страшно. В нашем роду нет трусов, но я закрыла глаза. Какая тишина, только бешеный стук сердца раздается в ушах. И лишь слышен слабый девичий крик:
– Не трогайте ее! Она добрая!
***
День выдался морозным. Окна украсились замысловатым узором, снег прикрыл уродство голой земли. Молодая девушка стояла в дверях и смотрела на мужчину. На него падала тень, и он казался совершенно черным.
– И в третий раз я отвечу: «Нам от вас ничего не надо».
Вероника Князева