Тайны петербургских крепостей. Шлиссельбургская пентаграмма

Со стороны они выглядели весьма комично. Еще бы. Представьте только картину: элегантный, затянутый в мундир унтер-офицер, по выправке и повадкам которого было видно, что он из бывших разжалованных дворян, что, в общем, не в диковинку и в политических тюрьмах, где в качестве тюремных надзирателей предпочитали брать бывших дуэлянтов, бретеров и прожигателей жизни, лишившихся чинов и званий за свои похождения. (Врагов отечества и смутьянов лучше было доверять таким). А рядом с ним колоритный узник.

В тюрьме, где все серо и однообразно, где видишь одни и те же лица и слышишь, в конце концов, все те же речи, добрый и веселый собеседник, пусть и с другой стороны баррикад – сущий клад. Морозов в нескладном арестантском халате, обвешенный, во избежание простуды, какими-то тряпочками и увенчанный серой шапкой с несуразным доморощенным козырьком, всегда вносил оживление и смех там, где появлялся с первых дней его перевода в крепость из Алексеевского равелина.

В заточении, когда пропала возможность всякой практической деятельности, Николай, отрешаясь от тяжелой действительности, сразу погрузился в работу, давая свободу мыслительному процессу. В тиши равелина в нем проснулся мыслитель, и тогда же у него в уме зародились основные идеи по вопросу о строении вещества, о строении мира о мироздании. Но в равелине не давали письменных принадлежностей, и вся работа мысли оставалась в голове. А главное, в равелине не было общения даже со стражей. Поэтому он тогда потянулся к унтеру, как росток, вынесенный из темного подвала, тянется к свету. Книги, вот что было ему надо, как свет ростку. Книги. И он сделал шаг к общению. Шагнув к собеседнику, будто в прорубь в лютый мороз.

– Николай Александрович, нам, – говоривший сделал ударение на слове «нам», – известна ваша потребность в книгах!.

– В книгах!!! – почти выкрикнул в ответ арестант.

– В книгах, – понизив голос, уточнил унтер, – Разрешите представиться, унтер-офицер Самарин Дмитрий Федорович. Направлен в команду крепости для дальнейшего прохождения службы из цитадели Верный.

– Из…

– Из столбовых дворян, – не дал он договорить Морозову, – Из тех самых Самариных-Квашниных. Разжалован по делу тайных обществ, – он сделал паузу, но не продолжил, а сменил тему, – Вы хотели изучить древние языки? Я сегодня передам вам книги по древнееврейскому и смежным с ним языкам. А также ряд книг по богословию, астрономии, астрологии и алхимии.

– А алхимия-то тут причем? Увольте, увольте уважаемый, я еще в своем уме, – возразил он.

– А вы полистайте, полистайте, ― спокойно отозвался новый знакомый, – Очень забавное чтиво, и познавательное к тому ж. Я вам еще Платона принесу. Помогает.

– Он не уточнил, в чем именно помогает Платон. На этом и закончилась их первая встреча.

С этой минуты Морозову в Шлиссельбурге начали давать книги, а через три года карандаш и бумагу. Вскоре Самарин познакомил его со своим другом и напарником – унтер-офицером Вышемирским Николаем Николаевичем, знакомцем его еще по Верному, откуда и был переведен вместе с ним отбывать срок в тюремной команде.

Оба офицера исправно снабжали два года одинокого сидельца книгами самых разных направлений, от физики до стихов и божественных откровений пророков, пока он не стал замечать и анализировать, что подбор книг, все-ж-таки имеет какую-то цель.

Но более книг ценил он в стенах крепости живое общение. Однако и оно носило целевой характер, о чем Морозов стал подозревать сразу после первого обсуждения. Через месяц после получения первых книг Самарин мимоходом спросил:

– И как вам, Николай Александрович, Платон? Прочитали его «Государство»? – и вместо дискуссии о политических изысках древнего грека неожиданно спросил: – Как вам его трактовка некоего странного феномена, когда мир поворачивается вспять и движется назад во времени?

– Назад во времени? У Платона? – опешил Морозов.

– Конечно! Вспомните, Николай Александрович! Там есть толкование мифа о Зевсе. В этом мифе бога Зевса рассердил несправедливый царь, который отобрал трон у своего предшественника. Вспомнили? Напоминаю. Зевс тогда перестал управлять миром, из-за чего время пошло вспять, и свергнутый царь был восстановлен на троне.

– Вспомнил! Платон там высказывает парадоксальную идею о том, что то боги управляют миром, то мир движется сам. Каждый цикл продолжается несколько веков. Когда боги управляют миром – мир движется вперед, когда они отдыхают – мир движется назад. Вспомнил! Забавно!

– А помните последствия? – собеседник и не думал смеяться, – Напомню, – Он процитировал: «Сначала всякое живое существо замрет на той стадии жизни, которой оно достигло. Все смертные существа прекратят стариться и начнут расти назад, то есть молодеть, и постепенно превратятся в младенцев. Седые волосы старцев начнут чернеть, бороды мужей поредеют, и их щеки станут гладкими, восстановив каждому давно прошедший расцвет молодости. Тела молодых потеряют признаки пола, уменьшаясь с каждым днем и ночью, пока не вернуться во младенчество, став младенцами телом и разумом. Затем они увянут полностью, пока совсем не исчезнут».