Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

"Орудие боевым - зарядить!" Тут из элеваторного люка стали выскакивать патроны - один за другим. По 28 килограммов штучка. Зарядил я свое левое, доложил "Товьсь!", руку на спуске держу, слышу в наушниках голос наводчика вертикального: "Цели нет". Наводчик горизонтальный: "Цели нет". Прогнали по всему азимуту - одни звезды. Нет воздушных целей.

Слышу команду с КП: "Дробь стрельбе. Спасать людей. Спустить щлюпки!"

У нас в батарее были лучшие гребцы - призовая шлюпка. Шлюпки спустили быстро. Спасли тех, кого выбросило взрывом в море: часового на баке, Кичкарюка Ивана из нашего дивизиона и еще моториста с баркаса. Ночью под правым выстрелом стояли баркасы. В воде от взрыва образовалась впадина-воронка. Баркасы в нее провалились. Кто наверху в них спал - тех выбросило на поверхность, кто внутри - погибли.

Меня послали в носовую часть - на разведку и помощь. Первый, кого я увидел, - наш почтальон Блинов. Стриженный по второму году, он лежал навзничь, с вывалившимися кишками. Глаза были открыты, но уже ничего не видели. Помощь Блинову была не нужна... Я побежал дальше, к огромной - от борта до борта - дыре в палубе. Оттуда неслись крики и стоны, туда светили фонарями, спускали переносные лестницы... Весь бак был залит илом. Набрал его полные башмаки...

Никогда не забуду, как старшине 2-й статьи (фамилию не знаю) зажало полуоторванным комингсом правую руку. Как ни дергали его, как ни отгибали железо - крепко зажало, ни в какую. А нос погружается, вода подступает. Ему аварийный топор притащили, "Руби руку!" - кричат. А он не может, духу не хватает... В воду уже по грудь ушел... Притащили ему кислородник, КИП-5*, натянули маску, так он и ушел под воду, только свободной рукой на прощанье помахал... Кислорода ему на час, наверное, хватило...

В корабельном карцере двое сидели. Один из нашей батареи - Иван Медведков, москвич, сирота. Нагрубил старшине батареи мичману Родионову и сел. Другой - Науменко, из БЧ-5.

Часовой стоял из молодых - Бойко. Испугался крена, хотел бежать. Арестованные в крик: "Выпусти!" Бойко сбил прикладом замки. Успел. Выскочили. Науменко и сейчас живет, на Морзаводе бригадиром дизелистов работает. А Медведков при опрокидывании утонул.

Весной ездил Медведков в отпуск. Коля Рылов его к себе пригласил - в тамбовскую деревню. Там он зазнобу завел и даже ребенка успел зачать - к ноябрьским праздникам ждали. Как раз и служба кончалась. Костюмчик к свадьбе справил. Да вот не довелось. И Коля Рылов погиб. И вот что обидно: живет где-нибудь Иваново дите, парню или девице сейчас уже за тридцать. А отца подлецом считают. Обещал жениться и не приехал. Похоронку ведь в ту деревню не прислали. Хотели с ребятами написать - да кому? На деревню девушке? Ни имени невесты не знали, ни названия села...

Сидели мы при орудии, пока не дали команду: "Незанятым борьбой за живучесть спуститься в кубрики, забрать комсомольские билеты, книжки "боевой номер"** и построиться на юте!"

Что было дальше? Бежим мы на ют по правому борту. Не успели добежать новая команда: "Всем по боевым постам!" На наше счастье, на рострах стоял помощник командира Сербулов. Он-то сразу понял, что нам грозит, и на свой страх и риск адмиральскую команду отменил. Крикнул нам: "Всем к борту!" Линкор уже вовсю кренился на левый борт. Мы помощника послушали, это нас и спасло. Перелезли мы через леера правого борта и встали на неотваленные выстрела. По ним хорошо было добираться до десантных барж, что стояли под правым бортом. Но на пути к ним - парадный трап. У входа на него - комфлота Пархоменко с адмиралами. Застопорились мы. На адмиралов не попрешь. Сели на выстрел и ждем.

Старшина батареи мичман Родионов кричит мне с площади грот-мачты: "Виктор, давай сюда! Мачта в любом случае над водой останется... Давай шустрее, а то пожалеешь!"

Мичман Родионов всю войну на "Красном Кавказе" прошел, знал, что к чему. Я бы полез к нему, но побоялся: уж очень высоко, 27 метров. С борта все же пониже прыгать... Не помог Родионову фронтовой опыт. Грот-мачта, облепленная на всех площадках и мостиках людьми, со всего размаха ухнула в воду, сразу же ушла в жидкий грунт на глубину своей высоты. Почти все погибли.

Мы же сидели за леерами на выстрелах, в общем-то на борту, и когда он стал выходить из воды - линкор опрокидывался на левый бок, - мы побежали по нему, как бегут по цилиндру эквилибристы. Сначала мы бежали мимо иллюминаторов по краске, потом краска кончилась, и за ватерлинией пошло мокрое, скользкое, обросшее ракушками железо. Оно надвигалось на нас, уходило под ноги со страшной скоростью, но все же мы успевали. Это был отчаянный бег - по борту опрокидывающегося корабля.