Тайны погибших кораблей (От 'Императрицы Марии' до 'Курска')

Нет у Ивана Кичкарюка ни наград, ни регалий. Один только значок с силуэтом линкора "Новороссийск" под Военно-морским флагом с траурной лентой. Раз в году - в последнее воскресенье октября - прикалывает он его к пиджаку и приходит на Приморский бульвар, туда, где собираются уцелевшие товарищи по экипажу линкора. Здесь-то я и познакомился с Иваном Ивановичем. Потом вместе шли на "морском трамвайчике" к достопамятной якорной бочке, бросали цветы в непроглядную воду бухты. Там, в многометровом слое ила, огромной железной занозой торчала срезанная водолазами фок-мачта "Новороссийска". Ее не удалось вытащить из грунта, она ушла слишком глубоко. В задраенных рубках, словно в стальных склепах, лежат кости моряков, не покинувших боевые посты. Мы проходили над подводной братской могилой, последним, что оставалось от поднятого, разрезанного на лом, бесследно исчезнувшего в мартенах Запорожстали корабля.

Цветы качались, кружились в быстрых воронках кильватерной струи.

Иван Иванович, глотая слезы, бросал в воду георгин за георгином. И контр-адмирал Карл Иванович Жилин бросал, и старшина 1-й статьи в отставке Леонид Иосифович Бакши, и бывший замполит Григорий Моисеевич Шестак, и вдова офицера из БЧ-5 - Ольга Васильевна Матусевич, и еще многие бывшие офицеры, мичманы, старшины и матросы "Новороссийска".

Теплоходик "Омега", не сбавляя хода и не приспуская, как положено в таких случаях, флага, поспешно, будто чураясь горя этих людей, понесся на Северную сторону, где маячила пирамидальная часовня Братского кладбища. Потом мы долго, растянувшись на добрую версту, поднимались в гору, шли мимо старинных саркофагов героев первой обороны, пока не взобрались почти к самой часовне, а оттуда по заросшей, неприметной тропе взошли наконец к подножию мемориала "новороссийцам", к стопам Скорбящего Матроса. Сгрудились, постояли с фуражками и шляпами в руках, сказали, кто хотел, короткие речи, а потом отошли в сторону, к часовне, и там, на забытых реставраторами лесах, разложили прихваченную из дома снедь. Помянули.

Мне бы тогда заприметить Ивана Ивановича, расспросить... Но держался он в тени, а рассказчиков - бойких, ярких, памятливых - было вокруг столько, что я порой терялся: кого слушать...

На другой день, коротая время перед поездом, я заглянул в Аполлоновку к знакомому фуражечнику и вдруг увидел на шлюпочном причале Кичкарюка.

Во дворике Кичкарюков стояла детская коляска с семимесячным внуком.

- Вот еще один моряк, - счастливо улыбнулся дед, взяв мальца на руки. - Дочь вышла замуж за капитан-лейтенанта. Оба на Курилах служат. И дочь тоже. В матросском звании - на военной почте. Ну а мальчонку врачи не велели на острове держать. Климат не тот... Вот пока с нами живет. Бабка за нами смотрит - что за внуком, что за дедом. Обоих пестует. Нам без нее пропасть.

Пока Мария Петровна собирала на скорую руку стол, пока грелся чайник, рассматривали - вот уж не скучное занятие - семейные фотографии. Бравый боцман с броненосца "Орел" - отец Марии Петровны. Пережил Цусимский бой, японский плен, Гражданскую войну. Умер в сороковом... Вот линкор "Новороссийск", озорной матрос, забравшийся в тринадцатидюймовый ствол главного калибра и выглядывающий оттуда, чтобы показать, какие жерла у орудий линкора. Вот дочь Тамара в розовом свадебном платье, рядом стройный офицер в парадной морской форме...

В 1981 году Ивану Ивановичу Кичкарюку выдали удостоверение инвалида Великой Отечественной войны. Можно было бы порадоваться за него, если бы не омрачала радость одна мысль: четверть века понадобилось для того, чтобы справедливость восторжествовала. Жаль, что товарищ Громов, воитель горсобеса, не слышал об этом факте: ушел на заслуженный отдых. А почему бы и не заслуженный? Только за борьбу с Кичкарюком его заслужил - сколько сил ей отдал! Кто-кто, а уж он, наверное, не знал никаких проблем с оформлением пенсии...

С инвалидским удостоверением Иван Иванович ходил недолго.

В одесском трамвае вытащили у него бумажник со всеми документами. Паспорт, правда, прислали по почте... И на том спасибо.

Эх, знал бы тот ворюга, чьими льготами он собирался пользоваться!

Выдали Кичкарюку дубликат.

Красная книжечка пришлась как нельзя кстати. С ее помощью дед Иван трижды летал на далекий Курильский остров к дочери - помочь молодым обжиться на новом месте. А место ого-го какое - добраться или выбраться на островок можно лишь пограничным катером, да и тот через узенький, но бурный проливчик два часа выгребает. Жизнь тут лихая - то штормы по месяцу, то землетрясения, то цунами... Тамара не жалуется, как-никак внучка моряка, дочь моряка, жена моряка, да и сама - морячка. А это, как поется в песне, что-нибудь да значит.

Это неверно, что все счастливые семьи похожи друг на друга. У семьи Кичкарюков - свое счастье, ни на чье не похожее, выстраданное, выхоженное, трудное... И все-таки счастье.